Жизнь и смерть Галиуса Шокли
Бессмертие представлялось Галиусу мятным мороженым, от которого не сводит зубы, урчанием почти органического кота, никогда не встающего с твоей груди, фломастером, в котором никогда не заканчивается краска, дружбой, которая не раскалывается предательством, любовью к женщине, которая никогда не стареет, объятиями мамы, которые никогда не размыкаются. Бессмертие было очень приятной штукой.
Кто-нибудь другой желал бессмертия ради невиданной власти, или познания загадок Вселенной, или нескончаемого пира удовольствий. У Галиуса Шокли не было подобных амбиций – его устраивала его собственная жизнь. Его не устраивало, что она рано или поздно закончится.
Страх возник не на пустом месте. Маленький Галик, как звала его ласково мама, был обычным ребенком: лазал по сымитированным деревьям, катался на доскалёте и любил исследовать заброшенные заводы. Но всякий раз, когда что-то случалось, мама бегала вокруг Галика, как робоутка в том мультике, и все причитала: «Смотри осторожней, смотри не поранься, смотри аккуратней, береги себя».
Со временем Галик действительно стал осторожней. Раскачиваясь в ветвях сымитированных деревьев, он пугался расстояния между собой и землей внизу. Падая с доскалета, он боялся разбить коленку или вывихнуть палец. А играя на заброшенном заводе с друзьями в классические прятки (без маячков и дронов), он боялся угодить в старый-престарый механизм и потерять руку или ногу в попытке выбраться. Мама похвалила возникшую в сыне осторожность и объявила, что теперь он совсем взрослый.
Но семя тревоги росло и набухало, как удивительные экозвери, которые вырастают из фигурки, стоит бросить ее в воду. В семнадцать Галиус уехал учиться в другой город и познакомился с Йорусом Власом. Он был очень крутой: перевалил за девятнадцать, ездил на ховербайке, светился биолюминесцентными татуировками и тряс длинными метализированными волосами (которые мыл реже своего ховербайка). Галиус и Йорус стали не разлей вода.
Пока, красуясь перед девчонками, Йорус не влетел в ховеркар. Галиуса выбросило с заднего сиденья, стукнуло о стальной борт машины и швырнуло вверх тормашками в кучу сымитированных осенних листьев. В шоке он попытался встать, но не смог: все, что было ниже пояса, как будто отключили. Тогда он огляделся по сторонам, чтобы отыскать своего лучшего друга, но его теперь не смогли бы найти и полицейские. Так закончилась их дружба и началась новая фобия Галиуса: боязнь транспорта.
Спустя два месяца, как раз под Новый год, его выписали из больницы. Раздробленные кости заменили на новенькие, выращенные из его же ткани. Мама вызвала Галиусу таксибота. У нее была тридцатишестичасовая смена – под Новый год на почте работы был самый завал. И хотя таксиботом управлял безупречный неискусственный интеллект (иными словами, мозги бывшего таксиста, ныне почившего, которые корпорация записала на чип), Галиус сжимался от каждой встречной машины.
Потом, уже после выздоровления, он заявлял при знакомстве новым приятелям, что авария стала одним из самых лучших событий в его жизни. Благодаря ей он нашел призвание и жену. Причем почти одновременно.
Пока его кости зарастали, а мышцы вспоминали, что они вообще-то есть и должны сокращаться, растягиваться и делать все то, что положено делать мышцам, Галиус сидел в одиночестве дома. И чтобы не сойти с ума от одиночества, он бродил по виртомиру в поисках новых знакомых днем, а по ночам, словно какой-нибудь онидух из старых ретрофильмов, облачался в черный плащ творчества и строил свои миры.
Однажды он забрел в чат-таверну, где встречались жители с разных Земель, чтобы поболтать и обменяться новостями. Таких таверн было полно: людям всегда интересно, как живут на других планетах. Но судьба в тот час толкнула Галиуса в двери именно той таверны, где у одного конца стойки сидела девушка со странным ником Мнебжи.
Галиус не умел знакомиться. Ему было просто интересно.
– Какой у тебя интересный ник.
– Правда? – Она оторвала взгляд от голубой чашки с жидким бонсай и посмотрела на него. Красивая она была – как и все в виртомире. – Обычно мне говорят, какие интересные у меня глаза. Или что еще.
– Глаза тоже интересные. Но ник воткнулся мне в мозг, как коготь гразифода.
Тут ее глаза вспыхнули, а губы расцвели голубоватой в неоновом полумраке таверны улыбкой.
– О, ты тоже смотрел этот фильм?
– Шутишь? Мой любимый! Классика. Сейчас таких не делают.
– Точно. Если бы сейчас вообще снимали фильмы, а не эти штуковины 9Ч «с полным погружением ваших чувств». – Она передразнила рекламу виртотеатров, и они оба засмеялись.
– Ловко ты это! Тебе самой бы на сцену. Так что насчет ника?
– Правда интересно?
Он кивнул.
– Я просто хотела написать «Мне б жирафа». Но случайно как-то удалила последнюю часть. Вот и вся тайна.
– А почему жирафа?
– Люблю их.
Возможно, именно тогда Галиус понял, что любит ее, что она единственная...
…На планете или даже в галактике – так говорили о дебютной виртоигре Галиуса, которую он выпустил через полгода. «Нападение на Землю-Ориенте» уже сделало ему имя, а еще через три месяца он получил контракт на серию «Переживи это». Спустя девять месяцев о нем кричали во всех виртосми как о самом перспективном и продаваемом дизайнере на Земле-5.
Другие дизайнеры старались выделиться, поднять какие-то важные вопросы (которые миллиарды раз уже поднимали до них), поучить людей чему-то ценному, глубокому, вечному. Мечтают ли слугаботы об электроовцах? Какого цвета становится небо, когда нейроманта настраивают на пустой канал? Разумны ли кукловоды или их движет лишь высшая цель квидака? И стоит ли надеяться на мессию, если все пряности уже съедены? Эти и тысячи других философских вопросов дизайнеры задавали в своих творениях.
Галиус ничего не проповедовал, не заставлял пользователей ломать голову – он просто давал им возможность переживать. И с каких бы высоких трибун ни кричали критики, что его произведения плоские, бездушные, однодневные, пользователи торчали от них, как от гелудинской травки, и покупали, покупали, покупали.
А что до амбиций стать классиком, войти в золотой фонд, повлиять на умы будущих поколений, увековечить себя – Галиуса это все не интересовало. Вот если бы ему предложили настоящее бессмертие, то есть возможность не умирать, не дряхлеть и не расставаться ни с телом, ни с рассудком… Но он давно понял: художники довольствуются либо полным забвением, либо строчкой в анналах (что почти то же самое).
Впрочем, однажды ему и вправду предложили бессмертие. По сходной цене. Но сначала был медовый месяц с его очаровательной...
…Женой Галиус впервые встретился на свадьбе, после двух лет виртуального общения – обычная история в наши дни. На удивление, они понравились друг другу еще больше. Затем наступили дни счастливой семейной жизни, почти не виртуальной. Они переехали в особняк Дунтов. Помимо молодоженов, в нем жил сам Рюрик Дунт III, сорок слугаботов и сто один почти органический пес.
Почти полгода их общения в виртомире Таника скрывала свое происхождение. Она не хотела выделяться и ошеломлять Галиуса такой новостью. Это понятно: как такое скажешь? «Привет, я дочка техномагната, чьи продукты в каждом нормальном доме на всех Землях, от первой до пятой. У меня столько денег, что я могла бы построить себе Землю-6. Может, так и сделаю. Придешь в гости?» Такое не выпалишь просто так, за чаем в чат-таверне.
Отец Таники был владельцем корпорации «Почти Органик Инкорпорейтед», которая производила любимцев на любой вкус и цвет и почти на любой кошелек. Они спускали с конвейера почти органических домашних животных – на 83,36234 процента состоящих из органики. Во-первых, это была единственная возможность для жителей Земель завести питомца, раз уж им не повезло родиться на Земле-Ориентале, где водились настоящие животные. А во-вторых, с почти органическими животными было удобнее, даже домоудобно, как говорила современная молодежь. Они ходили в туалет строго по таймеру, у них не выпадала шерсть, можно было выбрать настроение по вкусу, выключить, если уезжаете в отпуск, и легко найти по датчику слежения. Одним словом,
Любовь, ласка, забота и 86 полезных настроек – по такой низкой цене!
Эти баннеры преследовали тебя по всему виртомиру, а в реальном мире над городом парили многоэтажные голограммы с головами умилительных кошек и собак.
Галиус и Таника провели в особняке Дунтов три дня. За обедом было три смены блюд, в туалете бумага висела на золотых крючках, а у собак были комнаты просторнее, чем у звезд виртомира. Потом они отправились в свадебное путешествие.
Оно было загадкой для обоих молодоженов. Отец невесты чуть не лопался от гордости, когда намекал, что устроил для них такое потрясающее нечто, что этот месяц станет их лучшим месяцем, даже если они потом остынут друг к другу и разведутся (как ему бы, конечно, хотелось).
Если бы Галиус знал, что его ждет сразу за порогом супружества, он бы, возможно, не стал его переступать.
Когда он протер глаза от криосна и выглянул из иллюминатора шаттла, он не поверил глазам. Этого не могло быть. Только не это. Рюрик Дунт мог купить два билета в любой уголок галактики – как и большинство самих уголков, – но ему нужно было обязательно выбрать…
– Наш корабль приступил к снижению на Алавандарин, крупнейший аттракцион во Вселенной. На планете легализованы все виды игр и заведений. Здесь каждый найдет занятие по сердцу и другим частям тела. Желаем приятного отдыха.
Да уж, подумал Галиус. Такое путешествие он запомнит на всю жизнь. Правда, она будет очень короткой, не дольше месяца.
В космопорту их уже ждал гид. Он наклонился так низко, что его шейные щупальца коснулись пола. Галиус никогда не понимал этой странной моды на щупальца. Сделать себе жабры, чтобы не задохнуться под водой, или панцирь на животе, как у броненосца, – это ему было понятно. Но какой толк в щупальцах? Держать ими вилку? Чистить зубы?
– Добро пожаловать на нашу головокружительную планету, самадо Шокли, сама Шокли-Дунт. Я ваш верный слуга Салгуд Смада. – В широчайшей улыбке он показал изумрудные зубы. – Самадо-сан Дунт обо всем позаботился. Я стану вашей тенью, буду сопровождать вас повсюду, решать все вопросы и помогу провести незабываемый медовый месяц.
Галиус поморщился. Всего несколько фраз – а этого гида уже хотелось запустить в открытый космос. Станет их тенью? Тень не трещит без умолку.
– Самадо-сан Дунт выбрал для вас самые популярные аттракционы – настоящие жемчужины галактики. Мы соединили поразительное воображение вашего отца и мой скромный талант. – Кончиками длинных-длинных пальцев он коснулся своего сердца. Вернее, того места на груди, которое по старинке принято считать содержащим сердце. Но в наши дни никогда не знаешь, что там у человека внутри.
– Возьмите программку. – Он протянул им два буклета.
Таника развернула свой, и у нее загорелись глаза, словно терофитовые мотыльки ночью. Она сжала руку новоиспеченного мужа и подпрыгнула к его щеке. Он вежливо улыбнулся и ответил на пожатие мягким равнодушием. Ему хватило одного взгляда в буклет.
– А как у вас тут с развлечениями поспокойней?
– Поспокойней? – Гид замигал на него глазами, будто впервые слышал не только это слово, но и каждый звук в нем.
– Да, знаете, поваляться на пляже, поплавать на корабле – большом, конечно, и надежном, как «Титаниус» на Земле-3. Потом поотмокать в джакузи с…
– Джакузи! – воскликнул Салгуд Смада. – У нас не только есть, но и лучшее в галактике. Представьте! – Гид взмахнул у него перед лицом длинными-длинными пальцами. – Джакузи по-гхрски!
– Будьте здоровы!
– Спасибо, но я не чихал. Это так называется джакузи – по-гхрски. Особенное! Представьте: прозрачная алмазная ванна с водой висит на цепях над жерлом вулкана Агонифаксий. Температура там настолько беспощадна, что вода испаряется мгновенно, – поэтому ее непрерывно подают по трубе прямо из океана у подножия вулкана.
– Жарковато, должно быть, сидеть в такой водичке.
– Не то слово, самадо! Не то слово! Поэтому посетители от начала и до конца облачены в огнеупорные скафандры.
– Шик. Но приятель, я имел в виду что-то более… – начал было Галиус.
Таника притянула его к себе.
– Муж мой новый, муж мой милый! Давай попробуем. Хорошо? Просто попробуем. Не понравится – скажешь, и мы закончим. Но это же безопасно и весело, правда, Салгуд?
– Домобезопасно, – кивнул гид с готовностью. – И домовесело.
Таника прижалась к Галиусу всем телом и шепнула в ухо, касаясь его легонько губами:
– А если тебе не понравится, я просто заменю тебя на модель посговорчивей.
Ну как можно было устоять перед такой девушкой? Галиус улыбнулся и легонько шлепнул ее по носу кончиком пальца, а потом…
…В очередной раз задался вопросом: «Что я здесь делаю?» За время медового месяца Галиус Шокли задавал его себе не меньше сотни раз. Он подсчитал бы точнее, но был очень занят тем, чтобы не свалиться со светолета в гонке по околопланетной орбите, не попасть под убийственные копыта стада тагрусов в «Сафари семи планет» и не затеряться среди атомов в аттракционе «Невероятно уменьшающийся человек».
Таника радовалась всему, как почти органический щенок. Сыпались ли им на головы дымящиеся вулканические бомбы или под ногами у них разверзались самородные черные дыры, для нее все это было
– Поразительно! Сногсшибательно! До жути прекрасно!
Галиус был сдержан в своих комментариях: он молчал.
Кроме аттракционов, гонок, аттракционов, покорений невозможных вершин и глубин и аттракционов, у них бывали и безопасные занятия: завтрак, постель, прогулка, шоппинг. В такие моменты Галиус мог наконец насладиться своей женой и своей жизнью. Всякий раз – как в последний.
На четвертой неделе их отпуска, когда протянуть до возвращения домой оставалось всего ничего, Салгуд Смада уговорил их на очередное безумство (главным образом его: Таника с самого начала горела желанием ярче трех солнц Алавандарина). На этот раз – картинг по джунглям Момо-Ломо. Это ведь очень весело: двенадцать летающих блюдец гонялись друг за дружкой, толкались и переворачивались в зарослях самых кровожадных джунглей в известной вселенной.
На самом деле, Галиус знал, территорию для картинга окружала домопрочная сетка, а великанскую растительность на ней изрядно проредили – это были не настоящие джунгли Момо-Ломо. В настоящих летающие блюдца запутались бы в лианах, увязли в зыбучих песках или сошли бы за устрицу на обед мегалошелюгу из местных кислотных болот.
Таника развлекалась на всю катушку. Для Галиуса это означало сидеть как каменный, вцепившись в подлокотники кресла, и стараться удержать в себе не только завтрак, но и душу, которые при каждом повороте, сотрясении и прыжке стремились обрести свободу.
Лишь одна мысль успокаивала Галиуса Шокли: до конца заезда оставалось меньше четверти часа.
С одной стороны, получилось даже лучше: заезд закончился быстрее, чем он ожидал. С другой…
Один из участников выбил их блюдце к краю игровой зоны. Сетка должна была оттолкнуть их обратно с утроенной силой – но не оттолкнула, а порвалась. Бывают же на свете совпадения: именно в этом месте за годы сетка получила множество мелких разрывов от миллионов ударов, а блюдце молодоженов летело именно с такой скоростью и именно под таким углом, чтобы пробить сетку.
– Что случилось? – Галиус крутил головой по сторонам.
– Я не понимаю! – Таника крутила руль.
– Что-то не так.
– Такого не должно было случиться.
– Мы снаружи. Как мы оказались снаружи?
– Я не знаю, Галиус, помоги мне!
– Как??
– Не знаю! Сделай что-ни…
Страшный удар – ремни безопасности едва не сломали им ребра. Блюдце отлетело в другую сторону, Таника бросила штурвал и вцепилась в поручни над головой. Галиус размахивал руками, как слепой в темноте. Удар, еще удар, снова УДАР. Как будто великаны играли в футбол их жестяной банкой.
Когда стало казаться, что это никогда не закончится, Галиус удивил себя: он взмолился древним ретробогам, в которых никогда не верил, и нанобогу, которого презирал, чтобы все случилось быстро и легко, чтобы они с Таникой не мучались. Боги ответили на его мольбы, но, как обычно, не без иронии. Грохот, треск, искры, вкус крови во рту, дикая боль в груди – и только затем опустился благословенный мрак забвения, который уже через несколько секунд...
…развеялся от голоса:
– Галиус? Вот ты и очнулся. Я так переживала! Но теперь все позади, все хорошо. Знаешь, я так тебя люблю!
Он открывал веки тяжело, словно сдвигал крышку гроба. Мир возвращался к нему белыми вспышками панелей медблока. Таника обняла его так крепко, что у него хрустнули новенькие пзекторебра. «И все-таки я жив», — подумал он.
Когда они снова оказались в туристическом центре, Галиус чуть не оторвал длинные-длинные пальцы их разговорчивого гида.
– Чтобы я еще хоть раз попался на уловки дешевых торговцев!
– Простите, самадо, но как я мог предположить? Несчастная случайность, прошу меня извинить. Вот вам маленький подарок от меня и моих друзей…
Он сунул в руку Галиусу что-то твердое и прохладное – это оказался лист.
– Что за шутки? Отстаньте, мне от вас ничего не надо!
– Поверьте, самадо, это именно то, что вам нужно. Я знаю, вы найдете что-то подходящее там. Просто посмотрите. У каждого есть свое заветное желание, да? Которое никому не скажешь никогда. Так вот, на этом листе есть то, что исполнит это желание. Просто посмотрите.
Галиус сам не понимал, зачем оставил лист. Но когда они сели в шаттл и колпаки над ними задвинулись, он нащупал в кармане...
…лист и достал его, когда Таника уснула. В свете свечей особняка Дунтов он казался таким же древним, как и сама идея свечей. Галиус повертел устройство в пальцах. Оно было в форме лаврового листа – свидетельство одержимости изобретателя ретропрошлым. Как завоеватели, экзотические специи и натуральные деревья до него, теперь и лист стал пережитком. Его белое стекло блестело, играло бликами, а сиреневые прожилки нейропамяти мерно пульсировали – в них были данные.
Разумеется. С какой стати гиду подсовывать ему пустой лист? Разве что он надеялся передать трояна – но тогда это была самая жалкая попытка взлома за всю историю галактики.
Посмотрим, что там внутри. Галиус достал из коробки с надписью «Всякое старое железо, которое жалко выкинуть» стебель. И мысленно присвистнул: совсем недавно эти штуки были последним бипом кибермоды, а теперь вот валяются в коробках и чуланах. Пользоваться ими было как слушать музыку на виниловых пластинках: никто этим не занимался, кроме сумасшедших ценителей и бродяг из подполья. Они говорили так: ты не слушал настоящую музыку, если не слушал пластинку. Интересно, можно ли было то же сказать и про лист? Ты не погружался в настоящую информацию, если не открывал его?
Галиус подключил стебель к компоботу, воткнул в него лист и надел очки. Его ждал не вирус, не сообщение горе-вымогателей «Ваш аккаунт виртомира теперь у нас. Переведите 50 000 дельфонов на кошелек #82AZ11 или мы сотрем аккаунт через 30 минут». То, что он увидел, заставило его широко улыбнуться, как в детстве, не боясь обнажить неправильный прикус.
Это было приложение, которое каждым звуком, каждым оттенком, каждой буквой кричало: эй, привет тебе, гость из будущего, из далеких 3000-х, когда весь дизайн заказывали у потозонских школьников, потому что их работа стоила меньше пачки инсталапши в самом захудалом эмполисе. «Так уже не делают», – подумал Галиус с ностальгическим вздохом. И тут же одумался: «И хорошо, что не делают».
Когда его мозг немного привык к цветовой лихорадке (а скорее, сдался под угрозой эпилептического припадка), Галиус наконец осознал, что кибердевушка в мини-одежде в стиле нео-токио не просто так маячила у него перед глазами. Она двигалась под электронную музыку в жанре синт-поп-что-то-там и продавала целое меню товаров, которых не найдешь на полке обычного магазина. Над головой у нее сверкал всеми оттенками розовой радуги заголовок:
Я помогу исполнить любые ваши мечты
Подзаголовок поверх конусовидной груди гласил:
Улучшенный гид-консультант по планете Блапсалон-3
«Если это улучшенный…» – подумал Галиус.
Чуть ниже пупка и до идеальных коленей тянулся полупрозрачный баннер со списком мечтаний, в исполнении которых девушка предлагала помочь:
Сменить пол
Сменить тело (в наличии имеются негуманоидные варианты)
Сменить личность (в наличии имеются множественные и личности знаменитостей)
Он прокручивал список дальше…
Изменить персональную историю
Стереть персональную историю
Улучшить кредитную историю
Поднять покупательский рейтинг
И дальше…
Выйти замуж / жениться на жителе Земли-Ориенте
Купить недвижимость на Земле-Ориенте
Купить сперму мужчины с Земли-Ориенте
Продать ребенка в услужение жителям Земли-Ориенте
И дальше…
Купить полностью органических животных с Земли-Ориенте
Поохотиться на полностью органических животных с Земли-Ориенте
Галиус понял, что оказался в той легендарной, мистической части виртомира, которую называли Окраиной. Обычные люди ночью в баре рассказывали о ней городские легенды, необычные люди делали там астрономические состояния, а Интеркорп отрицал ее существование. Здесь, на темной стороне сети, продавались самые заветные желания, о которых вы не посмели бы рассказать ни психоботу, ни наносвященнику.
Галиус прокручивал…
Вживить в тело симбионта с Плутона
Слиться с КХТАРской биомассой
Раскрыть все чакры мгновенно в вулкане Анатиапаку
Приобрести суперспособности (ассортимент постоянно пополняется)
Избавиться от суперспособностей
Вдруг кибердевушка на заднем плане проявила признаки разумной жизни. Она перестала танцевать, оттолкнула в стороны баннеры и заголовки и решительно наклонилась вперед, к самым глазам Галиуса Шокли.
– Я могу тебе чем-то помочь? – спросила она на почти идеальном ниппонском, присыпанном мягкостью потозонского. Что окончательно подтвердило подозрения Галиуса, кто, где и когда написал это приложение.
Он машинально оглянулся на дверь в спальню, где спала жена. Очки на миг рассеяли картинку виртомира и показали мир реальный. Все было спокойно, тихо, сонно.
– Я Синтия. – Она поставила руку на бедро и отставила ногу так, будто старалась подчеркнуть своими изгибами свои же слова.
Ну да, а дальше ты скажешь, что…
– Но если хочешь, ты можешь меня переименовать. Ты хочешь сделать это со мной?
Он не хотел будить жену и потому выбрал нейроинтерфейс для ответа.
– Нет, Синтия, – сказал он мысленно. – Я не хочу тебя переименовывать или делать с тобой еще что-то. Если честно, у тебя тут скучно.
Она наклонилась к нему и спросила неоновыми губами:
– А что ты ищешь?
– Да ничего. Мне дал тебя друг – ну как друг, скорее первый встречный. Но я любопытный, не удержался и заглянул на лист. А тут ты. Скука. Ладно, я тебя посмотрел, спасибо, было не приятно познакомиться, так что…
– Но ты же не видел все. Еще нет. Знаешь, на Блапсалоне-3 есть столько всего интересного. Чего тебе хочется? Просто скажи.
– Ну ладно, давай попробуем. Но уже поздно, так что у тебя одна попытка. Я тут полистал, вы всякое такое предлагаете. А как насчет бессмертия, Синтия? Вот у меня есть все, чего можно пожелать, только умирать не хочу. Ну, что ты мне предложишь?
Довольный превосходством над машиной, Галиус скрестил руки на груди.
– Я предложу тебе самые лучшие тарифы на бессмертие, самые современные способы – и все на одной улице Синих Фонарей.
Галиус облизнул губы.
– Ты шутишь.
Кибердевушка покачала головой:
– Не заложено в программу. Взгляни-ка на этот пункт меню.
Она шагнула на задний план и притянула заголовки и баннеры на место, а меню прокрутила до середины:
Приобрести бессмертие (в наличии разные способы)
Избавиться от...
– Стоп-стоп-стоп! – воскликнул Галиус в голос и тут же спохватился и перешел на нейроинтерфейс. – Кто в своем уме захотел бы избавиться от бессмертия? Это же бессмертие! Какие могут быть недостатки у такого продукта?
Синтия пожала плечами.
Мысли Галиуса неслись, как табуноиды вертиксов с Ганимеда.
Он коснулся желанной строчки и спустился еще глубже в кроличью нору. Теперь кибердевушка предлагала варианты:
Глубокая криогенная заморозка
Кибернетическое преобразование тела
Пересадка головы
Оцифровка сознания
– Эм… – сказал Галиус.
Синтия снова раздвинула все отвлекающие элементы и наклонилась вперед, еще ближе к клиенту.
– Ты же хочешь стать бессмертным, да?
Галиус кивнул.
– Но не знаешь, что выбрать?
– Да тут такой выбор… Это все равно что выбирать между триллионом дельфонов в земном золоте и триллионом в плутозлате. Ведь оба варианта хороши до умопомрачения, оба сделают тебя домобогатым – но как можно выбрать что-то одно?
– Понимаю, – кивнула Синтия искренне, как делала, должно быть, миллионы раз в такой же ситуации для самых разных людей. – Тогда вот что я тебе посоветую. Слетай на Блапсалон-3, пройдись по улице Синих Фонарей и выбери вариант уже на месте. Так проще. Все так делают. Никогда не знаешь, чего ты хочешь, пока не увидишь это.
– Слетать на Блапсалон-3? – изумился Галиус. – Ты хоть знаешь, где это? Это тебе не через дорогу перейти.
– Конечно. Но и я тебе не хлеб предлагаю.
Галиус испытал то кислое чувство, которое испытываешь, когда тебя затыкает за пояс машина. К тому же в юбке.
Синтия отстранилась и сделала вид, что неоновые ногти гораздо интереснее, чем клиент.
– Если ты всерьез задумываешься о бессмертии, ближайший шаттл завтра.
Галиус снял очки, беззвучно рассмеялся и посмотрел на дверь в спальню. Завтра! Они только что вернулись из свадебного путешествия, где чуть не умерли. И вот сейчас, после пережитых потрясений, прыгнуть в первую попавшуюся консервную банку, наверняка без гарантий, и полететь к онидьяволу на рога? И ради чего? Невнятного обещания покупки невозможного?
Ради бессмертия, подсказал Галиусу тот внутренний голос, который озвучивал мечты и пороки. Ради бессмертия.
Но лететь на Блапсалон-3? Это было нелегально, опасно, дорого и еще тысяча слов, в красках иллюстрирующих понятие «плохая идея».
Блапсалон-3 уютно расположился на орбите Меркурия, под самым крылышком Солнца. Вся планета была одним безграничным базаром, на котором галактические пираты и торговцы сбывали свое (крайне запрещенное на Землях) добро. Интеркорпу Блапсалон-3 нравился примерно так же, как гнойник на носу. Поэтому к названию планеты и прибавили цифру «3»: в отличие от Земли (которых было пять и строились еще три), Блапсалон всегда был в одном-единственном экземпляре. Теперь он был в одном-единственном экземпляре уже в третий раз: полицботы интеркорпа дважды ломали его солнцезащитный щит. После второй катастрофы хозяин (по слухам, выходец с Земли-Ориенте) окружил планету усовершенствованной моделью радивулярных щитов от компании «Эпл».
С определенной точки зрения предложения на Блапсалоне-3 всегда были ограничены во времени: никто не знал, когда интеркорп найдет новую лазейку, чтобы превратить черный базар в черный уголек.
«И если это снова случится, – шепнул тот самый голос, – ты же с ума сойдешь. Только представь: у тебя был шанс исцелиться от всех страхов, которые терзали тебя с детства, шанс стать бессмертным и вырваться из жестокой гонки жизни-смерти – и ты его упустил. Такая удача выпадает раз в жизни. Может, именно ради этого тебя и свела судьба, нанобог и все прочие незримые силы галактики с Таникой. Если бы вы не поженились, ты не поехал бы в свадебное путешествие, а значит, не встретил бы гида, который дал тебе этот лист. И теперь тебе просто нужно...»
Галиус надел очки и вернулся в виртомир, к межзвездной горячке цветов и шумомузыке.
– Не хлеб, говоришь? И сколько стоит твой не хлеб?
Он ожидал, что Синтия наклонится к нему в N-й раз, чуть не выколов глаза своей конусогрудью. Но программа снова удивила его и только молча вывела на табло:
Самая выгодная цена полета на Блапсалон-3
для вас и только сейчас
560 000 000 дельфонов
В цену включены:
– трансфер туда-обратно «Земля-5 – Блапсалон-3»,
– номер в отеле класса люкс на необходимое количество ночей,
– питание в любых стандартных заведениях планеты (за исключением ресторанов живоедения и неонудистских кафе),
– любой товар из категории «Бессмертие» на ваш выбор.
– Пятьсот шестьдесят лимонов дельфонов! – вскрикнул Галиус сдавленным шепотом. Он просто не мог об этом молчать.
– Если подумать, не такая уж большая сумма. Став бессмертным, ты заработаешь намного больше.
– Это не большая сумма, – кивнул Галиус. – Это немыслимая сумма!
– Ты мыслишь о ней, следовательно, она существует.
Галиус с удивлением обнаружил, что кибердевушка ему нравилась. Какой бы страшный дизайн ни намалевали создатели приложения, но продавать эти ребята умели.
Об этом говорил простой факт того, что Галиус не отказался от предложения сразу. Он сомневался, раздумывал, прикидывал. За такие деньги можно было купить себе астероид. Да что там купить – построить! В самом пустынном или оживленном секторе, на свободной орбите, с любыми параметрами. А тут – космическое состояние за один полет за мечтой.
Заманчиво. Домо.
Даже если бы он захотел и согласился, была небольшая проблема: таких денег у него не было. Да, он был одним из самых популярных игровых дизайнеров, его опыты продавались миллионами копий, но это все же не уровень какого-нибудь техномагната вроде отца его жены.
Галиус сделал глубокий вдох и посмотрел сквозь окно в виртомире на дверь в спальне. Таника спала и не подозревала, что ее отца собрались ограбить.
– Синтия, забронируй мне место на этом шаттле.
Спустя один безмятежный короткий криосон Галиус Шокли оказался за несколько орбит от родного дома. Полет длился десять суток, но он этого не заметил. На шаттле будто закончился тихий час в детском саду: все хотели пи́сать и есть.
Сойдя с трапа в космопорте, Галиус почувствовал, что стал еще более смертен, чем раньше. Густой поток людей и ботов захлестнул его почти сразу, и он не мог ни остановиться, ни замедлиться. Вывески, звуки, реклама, вспышки, головы, руки, другие части тел (часто нечеловеческих) – все это парило, кружилось, сверкало со всех сторон. Внутренний голос подсказал ошеломленному Галиусу, что это и есть знаменитый черный базар, где продавалось и покупалось все, что можно было представить.
Он поднял глаза наверх, к стеклянному куполу космопорта, и подумал, что, должно быть, именно так выглядел улей. Он никогда не был в улье: последняя пчела умерла семьдесят лет назад, – но смотрел истории похищенных пчелами жертв. Они рассказывали, что в улье было жарко, шумно и просто тучи тел на каждом шагу. Очень точное описание Блапсалона-3.
Вдруг от роя снующих в вышине орботов отделился один и опустился прямо перед Галиусом, которого к тому моменту толпа прибила к лавчонке Удалого МакДугала:
Лучшие дюзокилты, жаброволынки и хаггис
из настоящего дикого хаггиса из долины Страсмора!
Черный шар размером с футбольный мяч изучал его единственным желтым глазом. Наконец он пошевелил четырьмя торчащими из макушки спицами и произнес высоким мальчишеским голосом:
– Добро пожаловать на Блапсалон-3, самадо Шокли. Я орбот модели «Геннади-3000». Счастлив служить вам.
– Я приехал за очень… своеобразным товаром, – начал Галиус.
– Конечно, самадо! Мне все известно. Позиция меню номер 404. Бессмертие.
– Эй, может, не будешь об этом трезвонить? – Галиус посмотрел по сторонам. Он ожидал, что на него начнут таращиться и показывать пальцем, но толпа текла себе мимо.
– Прошу прощения, самадо. – Орбот поклонился. Удивительно, но эти русийские инженеры смогли научить кланяться даже шар! – Не беспокойтесь о конфиденциальности. Блапсалон-3 ежедневно посещает два миллиарда гостей. И поверьте, каждый занят только своим интересом. Учитывая стоимость билета сюда, совать нос в чужие дела – слишком дорогое удовольствие. Даже для таких состоятельных людей. Вашу руку, пожалуйста.
– Это еще зачем? – Галиус инстинктивно спрятал правую руку за спину.
Так нам будет проще общаться. Я вживлю вам чип – не волнуйтесь, это нейроорганика последней модели, полностью растворяется во время обратного полета.
– А без этого?
– Нельзя.
Галиус зажмурился и протянул руку. Заплатить как за личный астероид, а получить дешевого робота и укол – в этом был весь черный рынок, обман на обмане.
– Что вы, самадо Шокли! – воскликнул мальчишеский голос прямо у него в голове. – Никакого обмана. У нас цивилизованная планета, честная коммерция. Мы гордимся нашими торговцами и постоянно повышаем качество обслуживания. Кстати, правильнее говорить «черный базар»: черный рынок это очень неофициальное, теневое и крошечное начинание на задворках любой планеты. А у нас все же уважаемое предприятие. И кстати, можете открыть глаза, я уже давно закончил.
Галиус открыл глаза и не увидел никаких изменений. Орбот объяснил, что теперь они могут общаться приватно при помощи нейроинтерфейса, они ни за что не потеряются благодаря датчику слежения и орбот может выводить путевые заметки и подсказки прямо в наблюдаемый Галиусом мир.
Сначала он решил, что это какие-то глупости, которые все напрасно усложняют, но скоро оценил удобство: когда нашел свободный и относительно негрязный туалет по висящим над головой у толпы стрелкам.
– Теперь я могу принять для вас любой облик, самадо. Какой вы хотите? Могу стать девушкой, юношей, животным, абстракцией…
– Спасибо, не надо. Мне хватило пока Синтии. Прими облик черного металлического шара и не меняй его.
– Какой оригинальный выбор! – похвалил шар и исполнил желание гостя в точности.
В противоположность ожиданиям Галиуса, улица Синих Фонарей была короткой, унылой и пустой.
– Почему так мало людей? – спросил он у орбота.
– Бессмертие в наши дни – на самый ходовой товар. Гости все больше предпочитают приключения или изменения. Мало кто хочет оставить все так же, как было, навечно. Спросом сейчас пользуется: поднять покупательский рейтинг, вживить в тело инопланетный организм второго разумного порядка и выйти замуж за жителя Земли-Ориенте. Все как всегда.
По обе стороны улицы торчали базарные лавки самого необычного вида. Это были коктейли из маленьких лабораторий, операционных и святилищ – все в одном бокале, стеклянные стенки которого приглашали попробовать.
Галиус шагнул к одной лавке. На двух операционных столах лежало два тела. Врачи окружили их так, что видны были только их ноги, четыре белые ступни. Белые костюмы врачей подчеркивали их делийскую внешность: смуглая кожа, курчавые черные волосы, темные глаза. Вот группа отделилась от одного из тел, и Галиус увидел красные как клубника пятна у них на рукавах и животе, а там, где у тела кончались плечи, они просто кончались, и больше ничего не было. То, что должно было быть, врачи бережно перенесли в руках с подключенными трубками и приборами на второй стол. Когда врачи за ним отошли в стороны, чтобы пропустить коллег, Галиус увидел, что у этого тела тоже не было головы. Но она вот-вот появится.
Бессмертие. Чтобы ты жил, кто-то должен был умереть. А может, чтобы жить вечно, ты должен был умереть сам?
Он согнулся под синим фонарем и вернул Блапсалону-3 его псевдорыбу.
– Мы гордимся тем, что ничего не скрываем от наших клиентов, – сообщил мальчишеский голос. – Но для вас, самадо, я могу затенить стекла, чтобы…
– Так всегда? – прохрипел Галиус. – Один покупает бессмертие – другой умирает?
– О, вы о доноре тела? Нет, что вы, это сугубо законная процедура. Донор идет на нее по собственному желанию, с ним подписывают контракт, его семья получает крупные выплаты…
– Но он умирает.
– Да, как и должен согласно контракту. Не беспокойтесь, это нормально.
Галиус посмотрел в немигающую лампочку желтого глаза.
– Это нормально, – повторил он, качая головой.
Шопинг-тур оказался не таким, как он себе представлял. Приехал – сделал – победил. Чего он вообще ожидал? Что эту покупку еще и в рейтинг запишут? Чувствовал он себя отвратительно. Ретропоэт эпохи Пиксельной Лиры сказал бы: «Душа болит, беснует сердце». Галиус не считал себя ценителем поэзии. У него болел живот.
А ведь основные блага цивилизации, вспомнил он, клиент здесь получал бесплатно.
– Мне надо выпить, – сказал он орботу. – И наверное, поесть.
– Да, самадо. Я покажу вам лучшие места.
Снова пригодились стрелки и указатели, которыми орбот дополнял реальность Галиуса.
Бар «На краю галактики» подходил своему названию, как старые сапоги подходят ногам. Потертая стойка, стены из базалитовых блоков, глухой свет. А главное –
27 самых вкусных сортов пива
со всех планет и астероидов галактики!
Самые необычные закуски:
живые кревельоны в масле, чомучака из болотных гузов,
гренки с чесноком и нейромозгами ботов!
Каждую пятницу – выступление укротителей
вампербелок с Планеты-Помойки!
Галиус заказал что-то наугад и сел за столик в самом темном углу восьмиугольного помещения. Его железный приятель парил под потолком. Поверх бокала пены Галиус смотрел на публику.
В баре «На краю галактики» на краю галактики собрались все осколки человечества. Гноммы чокались с эльфинами, кибердевушки потягивали из шлангов радиоактивно-яркое варево в обнимку с металлоидами, а за несколькими сдвинутыми вместе столами стайка котонавтов лакала люка-молоко и подкручивала себе усы. Галиусу даже стало как-то не по себе: его удлиненные уши, мятная кожа и второй большой палец на правой руке выглядели здесь примитивно, как будто он прилетел из какого-то захолустья. Впрочем, он и вправду ведь прилетел из захолустья: Земля-5 была самой далекой от Земли-Ориенте и солнечного света обитаемой планетой.
– Отрезать себе голову и прикрутить к другому телу, – спросил Галиус у орбота, – это же не навсегда? Это же не бессмертие, а только продление жизни.
– Бессмертие ограниченного срока действия, – ответил с готовностью металлический шар, словно зачитывал параграф из контракта. – Трансплантация головы – очень действенный способ продлить жизнь.
– Смахивает на тарифы на пользование сетью в древности, – усмехнулся Галиус. – Там тоже кричали о неограниченном доступе к сети, а потом приписывали количество доступных терабайт мелким шрифтом внизу.
– На каждое новое тело мы даем гарантию: сто двадцать лет жизни. Конечно, если вы его не повредите.
– Да я-то не собирался, но вот как быть, если повредить его захочет кто-то другой?
– Это негарантийный случай, – быстро сообщил мальчишка в шаре под потолком, а потом как будто задумался на несколько секунд. – А-а, понимаю, самадо. Вы хотите стать бессмертным и неуязвимым, да?
– Звучит как строчка из комикса, но вообще-то да. Какой толк от бессмертия, если оно в любой момент может закончиться из-за какого-нибудь придурка в настроении потыкать в тебя чем-нибудь острым?
Орбот нарисовал стрелку и указал на верзилу за стойкой. Широкую хромированную спину обтягивала белая майка, шорты с цветами как будто пытались смягчить внушительный вид горы металла.
– Стать киборгом? – удивился Галиус. – Пересадить свой мозг в холодную неповоротливую железяку без чувств? Без обид, приятель, но это точно не для меня.
– Вы меня ничуть не задели, самадо. Я служу, чтобы вы обрели счастье на Блапсалоне-3. Взгляните на эту красотку. Наша давняя клиентка, делала пересадку головы уже третий раз, всем довольна. Вы бы ни за что не догадались, сколько ей лет, правда?
Галиус посмотрел на красотку, над головой которой висела неоновая (почему всем ботам так нравился неон?). Он сказал бы, что это была сногсшибательно красивая женщина, одна из тех ярких незнакомок, которых с первого же взгляда хочется украсть и присвоить, потому что страсть к обладанию таким сокровищем безудержна, как солнечный ветер. Галиус сказал бы, что редкое лицо в галактике могло сравниться чистотой линий и естественным очарованием с этим лицом. Галиус пошел бы даже дальше и сказал, что в современном мире красоты из хирургических скальпелей и генетических мутагенов лицо этой женщины было эталоном, безупречным образцом настоящей, невыделанной красоты.
Галиус сказал бы все это. Если бы его взгляд не опустился с лица на шею женщины, где багровело тонкое кольцо шрама.
– Отвратительная штука. Неужели ваши врачи не могут убрать этот шрам? Выглядит, как надрез на сосиске.
– Вы первый, кто так реагирует, самадо, – сообщил орбот. – Наши врачи могут все, разумеется. Но клиенты сами просят сделать эту отметину. Это не шрам, а признак высочайшего статуса. Он как бы говорит: у меня достаточно денег, чтобы жить вечно.
– И отрезать себе голову снова и снова. – Галиус опрокинул в себя полбокала пива.
– Вы непростой клиент, самадо, вы знаете? – улыбнулся орбот. Вернее, мальчишеский голос звучал так, будто он улыбается. По крайней мере, Гал иусу хотелось так думать.
Он пожал плечами, допил пиво и вышел из бара. Орбот парил в метре от него. Он вдохнул прохладный ночной воздух и посмотрел на черное небо с россыпью звезд. И хотя он знал, что воздух прохладный благодаря кондиционерам, а небо вовсе не небо, а гигантская крыша базара, Галиус ощутил – не носом, не кожей – дуновение дома. Ему так захотелось вернуться, и в груди кольнуло, будто он защемил сердце дверью.
Он повернулся к орботу.
– Геннади, не получится у нас сделки. Я лечу домой.
– Самадо, вам стоит еще раз подумать…
– А ты думаешь, я тут два часа просто пиво пил? Конечно, я подумал. И мне не понравились мои мысли. Не нашел я на вашем Блапсалоне-3 того, что искал. Потому что этого нет нигде. Ерунда это все.
Он махнул рукой и влился в толпу.
– Ты хотел послужить, приятель? Покажи мне, в какой стороне космопорт.
Вдруг прямо у него из-под ног вырос исполинский восклицательный знак, мигающий красным неоном.
– Мне жаль это сообщать, самадо, но вы не можете покинуть планету без покупок. Это главное правило нашей компании.
– Ты шутишь? Я не заключал с вами никаких контрактов.
– Не совсем так, самадо. Вы приняли оферту, когда внесли деньги на депозит. Вы не можете их забрать и покинуть планету. Сначала вы должны их потратить.
Галиус заглянул в стеклянный желтый глаз гида, который неожиданно превратился в тюремщика.
– То есть ты хочешь сказать, что я обязан купить что-то?
– Именно так, самадо. Ради вашего же блага.
Сначала Галиус подумал о самых грязных, ржавых словах, какими он мог назвать орбота. Он закипал. Тому помогали усталость, пиво и вот эта непробиваемая вежливость.
А потом он подумал о жене.
– А знаешь, ты прав. Нельзя уезжать из такого удивительного места с пустыми руками. Моя любимая Таника достойна еще одного свадебного подарка.
Орбот показал Галиусу секретный магазинчик цветов, запрятанный глубоко в переулке между киосками с едой и порнобудками. Он прошел сквозь обшарпанную дверь, которая звякнула старомодными колокольчиком и перенесла его в мир зелени и влажной духоты. Он снова был в джунглях, только на этот раз ухоженных и расставленных в горшки.
Секунд через восемь Галиус взмок полностью, и разговаривая с хозяином магазинчика, то и дело смахивал пот со лба. Хозяин напоминал ему ящерицу: на его голом, прикрытом лишь набедренной повязкой теле не было ни волоска, зато ярко-желтую кожу на груди, локтях и коленях покрывала коричневая чешуя. Словом, хозяин производил впечатление человека, одержимого растениями.
Галиус рассказал, что ищет самый удивительный цветок Вселенной для своей возлюбленной жены. Хозяин с пониманием кивнул и повел его меж рядов растений, которые словно соревновались друг с другом в красоте и причудливости. Здесь была и брэдберянка, распускавшая свой солнечный купол только под нескончаемым дождем Венеры, и илон-мак с марсианских лугов, чьи цветки по ночам выстреливали в небо молнии. Галиус заметил даже плод матиссона с Земли-Ориенте – это растение уже давно считалось вымершим.
– Он легенда, – кивнул хозяин, заметив взгляд Галиуса. – Последний из себе подобных, больше таких нет.
Но оказалось, не его хотел показать хозяин. Эти джунгли таили нечто еще более невероятное. Желтая рука раздвинула полог листвы, и Галиус увидел… Сначала он не поняло, что увидел. Какого-то зверька на пеньке? Только его шерсть смахивала на мох, лапки – на корни, а глаза – на ягоды.
– Мое главное сокровище – корвиклуния. Цветок, который любит притворяться животным, причем каждый день разным. Сегодня – котенок, завтра – щенок, послезавтра – кто знает. Ваша жена будет в восторге, особенно если у вас нет питомцев.
– У нас есть сто одна собака – вернее, у ее отца. Но собака может быстро надоесть, особенно если это сто одна собака. А вот это чудо вряд ли когда-нибудь наскучит.
– Вы верно мыслите, самадо. Вашей жене с вами повезло. Завернуть?
Так Галиус Шокли потратил космическое состояние (большую часть которого украл у отца своей жены) на цветок в горшке.
Той же ночью в отеле Галиусу приснился кошмар. Цветок в виде пушистого зверька вытащил лапки-корни из земли и прыгнул ему на лицо. Дальше свет его сознания гас, и он думал, что умер. Но кошмар сменялся, очевидно, эротической фантазией, в которой к нему в больничную палату заходила хорошенькая медсестра, очень похожая на его жену. Дальше ему снилось, что медсестра наклоняется к нему, гладит по щеке, шепчет что-то…
– Милый, ты такой дефтелоид, что мне хочется снова засунуть тебя в разбитое блюдце.
От хлесткой пощечины Галиус вскочил и проснулся. А может, сначала проснулся и потом вскочил. Как бы то ни было, он таращился во все глаза (из которых почему-то работал только один) на Танику.
– Ты откуда? Где? Как? – Вопросы толкались у него в глотке, и каждый выскакивал без очереди.
– Папа может отыскать любую кошку и собаку, даже если их сделали полвека назад. Ты думаешь, он не найдет мужа своей любимой дочурки?
– Таника, прости меня…
– Ну ты и наломал дров, милый. Папа хотел отрезать тебе уши и еще кое-что, сделать из твоего материала самую отвратительную змею и вживить обратно в твое тело. Как напоминание.
Галиус невольно пощупал уши – они были на месте. И кое-что другое тоже.
– Я сказала, что ты все исправишь. Но тебе придется поработать на него, помочь запустить новую линию: он хочет делать драконов.
– Если это поможет загладить мою вину – хоть единорогов. Кстати, у меня для тебя подарок.
– Знаю. – Она улыбнулась, а в глазах заблестели искорки. – И я бы сказала, что это очень мило, если бы мой подарок не пытался тебя съесть.
– Что–о?
Таника рассказала, как Галиуса нашли утром с отвратительной кочкой склизкого мха на лице. Похоже, продавец «забыл» сказать ему, что корвиклуния – это животное, которое притворяется растением, которое притворяется животным. И это животное очень хотело есть.
– Какая ирония! – засмеялся Галиус хрипло. – Я прилетел сюда за бессмертием, а купил себе смерть.
– Но я, как всегда, спасла тебя.
Они притянулись друг к другу.
А потом до Галиуса наконец дошли слова Таники.
– Погоди-ка, как ты меня нашла? По датчику слежения? Но как?
– Ну, ты же провел три ночи в его особняке… – Таника пожала плечами, отвела глаза и стала изучать безупречно чистую стену палаты.
– Таника. Что со мной сделал твой отец? А? Обещаю больше не летать на Блапсалон-3, только вытащи из меня эту штуку!
– Ну не знаю…
– Таника!
– Лучше ты сам попроси об этом папу. При встрече. Кстати, он должен заскочить к тебе через… – Она сверилась с наручными часиками. – Через три минуты.
– ОН ЗДЕСЬ??
– А как же. Я бы все отдала, чтобы услышать ваш разговор!
– Ты уходишь?
– Да, знаешь, я тут увидела одно очень интересное предложение на одной планете...
В мире псевдодеревьев и почти органических животных, домоумных машин и поймавшей все и всех сети; в мире, где тело и личность можно поменять так же легко, как цвет волос; в мире, где интеркорп следит за каждым твоим вдохом, а каждое действие влияет на покупательский рейтинг, – в таком мире бесконечная жизнь покажется наказанием, а не даром. Теперь Галиус понял, зачем в меню Синтии была та строчка: избавиться от бессмертия.
Он не хотел терять ту частицу настоящего, что еще не выдавил из него искусственный мир. Жить и умирать было так же естественно, как целоваться и любить.
И к нанодьяволу виртомир, интеркорп и рекламу! У него была полная жизнь, нежная жена и любимое дело. Такая история стоила того, чтобы в конце умереть. Но до конца было еще много всего.