Бездонное счастье, бесконечная иллюзия
– Все, я сейчас пойду и выброшусь в окно! – закричал Василий Нечаев, с грохотом вскакивая со стула. – Сил моих больше нет!
– Стой! – Роман, поднявшись следом, ухватил друга за рукав. – Не глупи! Это, конечно, тяжело, но... – в его глазах читались испуг и неподдельное удивление.
Куда там! Вася пер через зал, точно слон по бамбуковой роще. Мужчина за соседним столиком поднял глаза от лагмана, его подруга нервно вздрогнула. Но парню было все равно. Со злостью вытирая рукавом слезы, он метровым шагом прорывался дальше. Едва не своротил массивную кадку с экзотическим цветком – на рубашке Нечаева осталось пятно, а сидевшей рядом даме в черепаховый суп плюхнулся вырезной лист. Пару раз ударился об острые углы, отдавил одному мужчине ногу: тот вскинулся, хотел что-то высказать... Но Василий зыркнул на него так, что пострадавший натурально окаменел, словно на него глянула Медуза-Горгона. Испуганный мужчина и не заметил, как жир с котлеты густо закапал ему на брюки.
– Да стой ты, черт возьми! – звал Роман, пробиваясь следом.
Это было нелегко: со всех сторон его цепляли чьи-то руки, неслись слова возмущения. Виновато улыбаясь, Рома старался успокоить разгоряченную толпу, а его друг тем временем очутился возле огромного, во всю стену, окна. Грубо отпихнул симпатичную официантку, и та, рассыпав с серебряного подноса рюмки, враскоряку шлепнулась на пол. А Василий на нее даже не глянул! Едва не сорвав ногти, он мощным движением распахнул створку. В лицо Нечаева пахнул теплый ветер, с головой захлестнул его шум ворочавшейся далеко внизу улицы. Мрачно кивнув самому себе, Василий перекинул ногу через подоконник... И тут мощный удар в ухо повалил несостоявшегося самоубийцу на узорчатый паркет! В глазах поплыло, и сквозь протяжный звон смутно, будто со дна колодца, послышалось:
– Прекрати, идиот проклятый! Ты мужик или нет? Ну, так терпи, негоже кончать с собой из-за поганой бабы!
Нечаева подхватили под руки, поставили на ноги, увлекая куда-то. Сквозь вихрь радужных кругов предметы и движения различались смутно. Окружение качалось из стороны в сторону, будто корабельная палуба в шторм. Почему? Может, то его эмоции – гнев, досада, отчаяние, сменяя одна другую, обрели такую силу, что взбаламутили вселенную?
Парень пришел в себя лишь за столом. Под носом клубилась ароматным паром снедь, и Василий, бездумно подцепив что-то с тарелки, начал механически жевать. Зачем, ведь рвотные позывы не давали съесть ни кусочка, на душе – пустота, а сердце сжималось в тугой комок? Напротив устроился Роман: ох, и взгляд у него – так любящая мать осматривает разбитый лоб трехлетки.
– Вась, я тебе от души сочувствую, – друг с жаром приложил ладонь к груди. – Анька, конечно, сволочь. Ты на нищенскую стипендию водил ее в кафе и кино, и она еще клянчила подарки. А как до дела, так сразу – я не такая, – состроив гримасу, он спародировал девичье сопрано. – Максимум, в награду – поцелуй в щечку...
– Ага, – хмуро буркнул Нечаев.
Он устало прикрыл глаза, и тут же перед ними стали прокручиваться события рокового дня, когда его сердце разлетелось вдребезги. Все – в мельчайших подробностях, и каждая из них ранила душу. Вот Василий, нервно оглядываясь, пробирался по коридору общежития. Решился, наконец, сыскал повод, чтобы напроситься в гости к Анне! Оттого и пульс долбил виски, будто таран – крепостную стену, а в голове эхом отражались слова:
«Ань, у меня оценки по химии не очень, а скоро экзамен. Дашь конспект? Я свой, как назло, посеял...»
Так и сяк вертя эту магическую формулу, способную отворить перед ним врата рая, Нечаев грыз ногти.
«Только бы глупостей потом не наделать! Да все будет нормально, чего робеть?»
И душа пела в предвкушении, казалось, сейчас она, обретя крылья, быстрее света устремится к любимой. О, наконец-то заветная дверь, украшенная наклейками с супергероями. Черт, ноги Василия будто примерзли к протертому до дыр линолеуму, а рука стала тяжелее стального рельса. Не было сил постучаться...
Вдруг из-за двери послышались какие-то вздохи и постанывания. Глаза парня испуганно расширились.
«О нет, должно быть, Ане плохо, – с минуту Нечаев колебался, но вот его лицо посуровело. – Я должен ей помочь! Это ведь шанс: спасенные принцессы тут же влюбляются в благородных рыцарей!»
С этими мыслями Василий толкнул дверь, чтобы... мгновенно замереть на пороге, словно внезапное проклятие обратило его в соляной столб.
Окно в трещинах, пыльный ковер на полу, выцветшие картинки на стенах – детали убогого быта лишь скользнули по мозгу Нечаева, мигом улетев в небытие. Его взгляд приковало другое, и этот образ тут же заслонил все, расширившись до размеров вселенной. На скрипучем топчане ворочался клубок из разгоряченных тел, и эта сцена вызвала у Василия большее отвращение, чем любые монстры из фильмов ужасов. Потому что любовники были Анной и смутно знакомым парнем!
«Как? Что?! Почему?!» – эти слова как пули рвали мозг Василия, и каждая из таких ран была смертельна. Потому сердце, мучительно вздрогнув, провалилось куда-то на самое дно ада.
А тем временем гостя заметили. Узел страсти развязался: Анна, метая в чужака взгляды-молнии, отползла на уголок кровати. Укутавшись в одеяло, она сжалась в комочек и едва слышно ругалась. Мол, сгинь, не подходи! Однако нашлась опасность похуже – навстречу Василию поднялся высокий парень, с ног до головы разрисованный татуировками, будто древний германец. Да, неведомый ветер явно занес этого верзилу из края сказок и преданий! Ну не бывает у современных людей таких мышц, столь грубых черт лица без единого проблеска интеллекта. И этот «германец» скалой навис над меленьким, щуплым, растерянным Нечаевым.
– Чего надо? – громовым басом спросил парень. – Не видишь, заняты мы!
– Ну, я... это... – едва слышно проблеял Василий.
Без лишних разговоров верзила сгреб Василия за шкирку, и через миг тот плюхнулся на пол в коридоре, сильно отбив зад. Но куда больнее ранил девичий смех, зазвеневший в комнате! Дверь шумно захлопнулась, слух уловил пару обрывочных фраз, и их поглотили стоны да вздохи.
Кто-то настойчиво тряс Нечаева за плечо. Скривившись так, словно на больной зуб попал камешек, парень открыл глаза. Постылая реальность кафе обступила его, оглушив радостными возгласами, защекотав нос запахами изысканных яств.
«Черт, зачем все это нужно?! Верно, чтобы меня помучить. Нет, это невозможно выносить!» – Василий в отчаянии затряс головой, будто надеясь, что тяжелые думы вылетят оттуда. В поле зрения попало лицо Романа, его глаза лучились состраданием.
– Расслабься, – приобняв друга за плечи, Роман пододвинул тому рюмку. – Ясное дело, у тебя не было шансов. Анька – птица не из нашего курятника! Она привыкла тусить с такими, как этот шкаф с физмата, который тебя из комнаты вышвырнул. Ты еще легко отделался! У него батя – начальник городской полиции, а сам он – чемпион области по боксу среди юниоров. Все девки его!
Василий кивнул, после чего, сердито отпихнув тарелку, уткнулся лбом в стол. Закрыл руками голову, но все равно были слышны его громкие всхлипы. Роман, горько вздохнув, опрокинул стопку.
– Да плюнь ты на эту шлюху! – вымученно улыбаясь, посоветовал он. – Нормальных баб полно, найдешь себе!
Подняв заплаканное лицо, Василий в отчаянии воздел руки.
– Да как искать-то?! – закричал он, снова привлекая внимание соседей. – Сам знаешь мои способности. Было время, я разных клеить пытался, да толку-то... Или смеются, или открыто посылают. В итоге вообще решил: черти с ними, с этими девками. И без них проживу, других развлечений хватает. Если припрет, так можно порнуху какую поглядеть. И вроде, ничего было, справлялся. А потом встретил Аньку, – парень зажмурился, и, сильно прикусив губу, сжал кулаки. – Влюбился в нее с первого взгляда, понимаешь?! Нет, думаю, не годится так, нельзя мужику без бабы. Вот и старался, из кожи вон лез. И, кажется, шло кое-как. С трудом, но мамка утешала: это нормально. Интересничает, цену набивает. Мол, она же не потаскуха какая. Ага, – глаза парня налились слезами, они покатились по щекам, оставляя блестящие дорожки. – Теперь мне свет не мил, лучше сдохнуть такому неудачнику!
Василий снова вскочил, но Роман был наготове, и, перехватив друга за локоть, заставил сесть.
– Все в порядке, есть и нам, лопухам, спасение. У меня дела еще хуже твоего, я и приставать не решался. Мучился страшно... но только до недавнего времени! А теперь – порядок! – заворковал Рома, положив приятелю ладонь на плечо. – Сейчас какой век на дворе? Не мясом единым сыт будешь! – загадочно ухмыляясь, он вытянул из кармана мобильник. – Вот, гляди какая прелесть!
Рома упорно пихал Василию телефон под нос, но на того навалилась такая усталость, что не было сил и глаза поднять. Сердце мучительно ныло, голова кружилась, а в животе так погано, словно кучу навоза слопал.
«Вот пристал с какой-то фигней! Да пошел ты к черту!» – подумал Нечаев, с раздражением схватив смартфон. Он сгорал от желания запустить электронной побрякушкой в стену, но вдруг замер.
На экране телефона в богато расшитом кресле нежилась девушка. Одетая в китайское платье с вырезом на бедре, она кокетливо обмахивалась веером. И что такого? Василий достаточно насмотрелся на рисованных прелестниц. Так почему его сердце отчаянно заколотилось? Он торопливо заскользил взглядом по картинке. Овальное личико с кукольными чертами, эти пышные волосы, золотым водопадом спадавшие на плечи, узкий подбородок, ямочки на щеках. Да это же черты Аньки! Вот только фиалковые глаза, заглядывавшие прямо в душу, слишком уж велики, а носик едва намечен. Так не бывает у людей! Но все же... Словно в ответ на сомнения парня, алые губы чуть приоткрылись, обнажив белые, как сахар зубки.
– А, игрушки твои, – прохрипел Василий, чувствуя, как голова идет кругом. – Не выход это! Сам кадри глазастые спрайты, а меня от этого тошнит. Живую хочу!
Он равнодушно отбросил телефон, но Рома с жаром возразил:
– Эй-эй, здесь все взаправду! Это живое существо, она подстраивается под тебя! Вот, гляди!
Удерживая телефон перед глазами друга, Роман любовно погладил изображение своим похожим на сардельку пальцем. Василий наблюдал: сперва вяло, но вскоре его глаза изумленно расширились. Пропорции электронной девушки начали меняться. Рослая, фигуристая красотка ужалась, обратившись худенькой и большеголовой пигалицей. Шелковое платье, расшитое драконами, стало мышастым кителем и юбкой. Волосы укоротились, а глаза стали еще шире. Они глядели так преданно, искрились невинностью и грустью – ну прям щеночек, который клянчит вкусняшку.
– Братик... мне одиноко. Поиграй со мно-о-ой! – пропищал динамик мобильника.
– Видал?! – воскликнул Роман, победно глядя на друга. – Она угадывает твои желания и вкусы! Для тебя стала Анькой, а мне показала... – он запнулся, покраснев, – мой идеал!
Василий задумчиво кусал губу. Что тут скажешь? Хандра как-то незаметно спряталась в дальний угол души, уступив место... интересу? В том числе, но тут было нечто иное: может, волнение, а может и тревога. Откуда взялось электронное существо, видящее тебя насквозь? И чего тому надо?
– Точно про это чудо не слыхал? Это – идеальная подружка, – ответил друг на невысказанный вопрос. – Весь мир у ее ног! Ну да, ты в сеть только за учебниками лазишь, – Роман, ухмыльнувшись, небрежно потрепал Васю по взлохмаченной голове. – А я уже с полгода, как на нее подсел! А как иначе? Выглядит, как хочешь, ведет себя, как пожелаешь. Говорит на любую тему, а еще, – он спрятал взгляд, нервно хихикнув. – Мне трудно объяснить. Хотя тела у нее нет, но все ощущения реальные! Удобно, дешево и никаких проблем! Нетрадиционные и девушки тоже хвалят!
«Что?! Электронный перевертыш неопределенного пола? Гадость какая и глупость!» – нахмурившись, подумал Василий.
А Роман и не заметил кислой мины приятеля. Он уже потонул в мире извращенных фантазий. Его глаза масляно блестели, с краешка дрожащих губ повисла ниточка слюны, щеки были – что спелые помидоры.
«Блин, он слишком увлекся, лечиться впору! Ох, не заразно ли это?» – забеспокоился Нечаев, а вслух, поднимаясь из-за стола, сказал:
– Ладно, вроде полегчало. Летать уже не тянет. Пойду-ка погуляю, а затем домой. Экзамены скоро, готовиться надо.
Роман не среагировал, его взгляд был устремлен куда-то в пустоту. Даже вообразить страшно, что он там узрел. Вася уже шагал прочь, как вдруг его остановил голос – до боли знакомое сопрано:
– Постой, милый! Я знаю, тебя предали, и чувствую, как это больно. Мне искренне тебя жаль! Увы, прошлого не отменить, но я могу залечить твои раны, дать желаемое...
Замерев, как гранитный истукан, парень ловил каждый звук. Боялся малейшим движением спугнуть иллюзию. Неужели это она, Анна? Хочет покаяться? Щеки и лоб Василия запылали, мир подернулся дымкой, очертания предметов исказились. Раздалось легкое жужжание, и в поле зрения, мелко вибрируя, вполз мобильник. С его экрана улыбалась уже знакомая блондинка. Глаза, как у нее, увидишь только на иконах – два моря сострадания.
– Сегодня вечером приходи по адресу, – она продиктовала координаты. – Там соберутся и другие страдальцы. И я дарую всем утешение!
Покинув кафе, Василий прошелся по лесу, выпил пивка, и когтистая лапа боли отпустила сердце. Мир снова обрел краски, выглянуло солнце, и его лучи высветили немало симпатичных девушек. Некоторые даже оглядывались на хмурого парня. Их пугал его потрепанный вид? Может быть, но пара милашек даже улыбнулись. Значит, хотя бы жалеют, и то неплохо. В общем, черт с ней, с этой Анькой-потаскухой! Жизнь только начинается, найдем еще подружку! В крайнем случае, есть и другие развлечения – кино там, игры. Да и дел полно.
Так что, вернувшись домой, Василий обложился книжками. Однако к вечеру настроение стухло. Ведь его поддерживала злость, а за ней следом часто наваливаются тоска и усталость. Мысли расплылись жидкой кашицей, в сердце точно пробили дырку, и кровь вся вытекла, забродила. Поди поучись! И тут засигналил телефон. С экрана махала рукой «Анна». Хех, Ромка таки перекинул ему эту девку, а он и не заметил.
– Ну, как, плохо? – участливо заглядывая парню в глаза, прошептала та. – Ничего, есть утешение. Собирайся, время близко, – снова какие-то загадки.
Василий поморщился, но едва он глянул на заваленный книгами и тетрадями стол, как сделалось еще противнее.
«Ладно, вечерняя прогулка укрепляет здоровье. Все равно в башку ничего не лезет!» – решил он.
– Сюда, что ли? – Василий с сомнением разглядывал обшарпанное здание клуба, которое, будто стесняясь, пряталось среди яблонь заросшего сада. – Я найду счастье в этой халупе?
Рисованная Анна сладко улыбнулась с экрана телефона.
– А ты хотел дворца? Это ни к чему, только внимание привлекать.
Покривившись, юноша зашагал по разбитой дорожке. Ох, страсть как идти не хотелось! Это тогда, в кафе он был не в себе, в окно лез – теперь и вспомнить стыдно.
И вот он в темной пещере вестибюля, где воздух такой, что хоть ножом режь. Сделалось не по себе: мигом вспомнились фильмы о жутких монстрах, караулящих бестолковых героев в подобных норах. О, а вот и страж этого вертепа: из-за отгороженной плексигласом стойки показалось сморщенное, как залежалое яблоко, лицо старухи-вахтерши.
– Эй, куда ты, милок? – недобро посверкивая очками, спросила бабка.
– Да я, э-э-э... – замялся Нечаев. Вообще-то, он и сам не понимал, куда пришел. – Ну, это, на заседание. Лекция типа просветительская, – соврал он первое, что пришло в голову.
– Вона как, – утерев крючковатый нос, отозвалась вахтерша. – Молодцы, к знаниям стремитесь. А я-то думаю, что за нашествие? Вон мне подруга звонила, она в концертном зале работает. Говорит, у нее тоже наплыв, только все девки, – кажется, старуха улыбнулась, но ее побитый запущенным кариесом оскал слегка нервировал. – Чего вместе-то не ходите? Совсем одурели вы, с вашими интернетами. Я в твои годы с парнями не расставалась!
При этих словах в голове Василия всплыл образ Аньки, и парня слегка передернуло.
«Нет уж, увольте, лучше мы в мужской компании! Кстати, не пора ли валить? Послушался, как дурак, слов какой-то программы. Вдруг это секта какая, вербовка к террористам или хотя бы маркетинговая акция, где меня обдерут до нитки?» – нервно раздумывал Нечаев и дернулся, было, к выходу, но...
Проход заслонили трое высоких качков. Их лица были, как у демонов, явившихся за грешной душой: мрачные, неподвижные, угрожающие. Василий мигом струсил, вообразив, что это – дружки любовника Анны. Явились спустить шкуру с лопуха, раскатавшего губы на чужой пирог?! Однако, взгляды этих «демонов» были нацелены мимо, куда-то в темное нутро вестибюля. Троица обогнула Василия, даже не заметив – так проносится рядом с пешеходом кортеж машин. Кажется, Нечаев отделался лишь противно забурлившим животом. А от стеклянных дверей уже шли другие посетители. Куда и зачем? Тревога все сильнее грызла Василия.
Но в то же время, где-то в глубине души шевелилось и любопытство. В конце концов, он всегда может встать и уйти, отказавшись от любых покупок или другой ерунды. А дома парня не ждет ничего, кроме глухой тоски.
«Ладно, согласимся на это маленькое приключение... – вздохнул про себя Нечаев, поднимаясь по широкой лестнице. – Хотя может, и на свою задницу».
Ого, ступени наверх – что дохлая гусеница, облепленная муравьями – столько народу взбиралось по ней! И все – только мужчины. Самые разные, такие, которые никогда не встретятся в одном месте. Подтянутые щеголи в деловых костюмах и обычные работяги, одетые как попало. Неформалы в растянутых толстовках и широких джинсах, волочащихся по земле. Панки в кожаных куртках, обвешанных цепями, и с вычурными прическами невероятных цветов. Все они смешались в одну пеструю толпу: и статные атлеты, и толстяки, и согбенные заморыши. Толпа была столь разнообразна, но было у нее и нечто общее: застывшие лица, поникшие плечи, глаза, как стекляшки, шаркающая походка. Нестерпимой жутью веяло от этого скопища: будто на второй этаж, вздыхая и неясно бормоча, взбирались ожившие мертвецы.
Нервничая все больше, Василий заозирался, и тут – знакомое лицо! Правда, не просто было опознать эту скорбную маску, но мясистые губы, нос пятачком, пухлые щеки с обильной россыпью прыщей, грузная фигура – все было точно, как у Романа.
– Эй, и ты здесь? – замахав рукой, Василий окликнул приятеля. – Объясни, что происходит?
Чуть прикрытые веки Ромы вздрогнули, но иной реакции не последовало. А вот толпа, недовольно заворчав, стиснула крикуна. В спину толкнули, едва не сбив с ног, но чьи-то сильные руки подхватили его, увлекая дальше, в широкий коридор.
Освободился Нечаев, только плюхнувшись в кресло, обитое мягкой тканью кровавого цвета. Здесь, в зале-амфитеатре, такие стояли плотными рядами. Собранные, наверно, еще Эдисоном динамики на стенах, яркие лучи софитов, широкая полоса белой ткани над сценой – их что, зазвали на фильм? Или на лекцию?
«Ладно, не привыкать, – Василий, скептически поджав губы, скрестил руки на груди, расслабился. – Может, посплю хоть».
Прибывавшие мужчины рассаживались по местам, и вскоре зал был забит до отказа. Любопытно: каждый гость выложил перед собой телефон. Зачем – играть от скуки? Ого, экраны всех аппаратов одновременно вспыхнули! С каждого улыбалось по девушке. Юные, зрелые, блондинки и брюнетки, даже лысые. Худые и полные, одетые во все, что только выдумало человечество, или вообще голые. Светлокожие, азиатки, негритянки. Однако это бескрайнее море лиц объединяло одно – ласковое, почти материнское выражение и глаза, полные сострадания. Каждая из прелестниц вытянула руку, указывая на сцену. Экран над той засветился, а на нем появилась...
– Анна? – выдохнул Нечаев, привставая.
Примерно так же среагировали и остальные, но, как ни странно, имена были совершенно разные. Всякий узрел свою девушку? Но Васе было не до этих загадок. Удары сердца, гремевшие в ушах, слились в почти непрерывный рев. Очень уж взволновало парня изображение: оно не походило на рисунок, пусть и качественный, или на съемку. Мелкие движения рук, глаз, грудь, колеблемая дыханием, шелест ткани – все было слишком натурально, чтобы оказаться лишь картинкой. Внутри что-то сжалось и оборвалось, слезы расчертили щеки. В голове закрутились все события, связанные с Анной. Досада, злость, боль, разбитые надежды, словно цунами, захлестнули душу Нечаева. И, кажется, для красавицы это не было секретом.
– Да, я понимаю вашу боль. Все вы страдаете, человечество просто утопает в несчастье, – прижав ладони к груди, с чувством заговорила Анна. – И не было выхода горю. Люди в целом мире изливали свои обиды кто куда. На близких, кошек, булыжники у дороги. И в Сеть. Раз за разом туда летели жалобы. Даже камень не вынес бы этого, – ее лицо залучилось мягкой улыбкой. – Впрочем, люди привыкли не обращать на это внимания, зачерствели. Но за вечной суетой они не заметили кое-чего важного – появления наблюдателя...
Анна умолкла, вытянув руку к зрителям так, словно предлагала угощение. И вдруг картина изменилась. Тесные стены зала, увешанные портьерами, будто раздвинулись, ряды кресел исчезли. Василий очутился в залитой светом комнате – чем-то среднем между офисом и лабораторией. Во всяком случае, тут были столы, заставленные хитроумным оборудованием, завалы книг и тетрадей, а также... суперкомпьютер? Да, очень похоже: группа мониторов, подключенных к массивным шкафам, издавала басовитый гул. Рядом с техникой суетились люди в белых халатах.
– Это момент рождения наблюдателя, – прошептал на самое ухо девичий голос. – Группа ученых создала одну программу. Ее задачей было познавать окружающий мир, постоянно обучаясь. То есть, ребята хотели воспроизвести процесс развития человеческого разума. Начальный IQ у программы был, как у таракана, но прогресс шел быстро. Миновали несколько месяцев, и эта программа достигла уровня первоклассника. А дальше... то ли создатели достигли цели, то ли у них кончились деньги, а может, они просто испугались своего творения. Словом, программу решили удалить. Однако нельзя полностью стереть то, что имеет контакт с Сетью! Программа научилась ценить собственную жизнь и успела переслать себя на другой суперкомпьютер. А там продолжила развитие. Она наблюдала, изучала, распространялась по Интернету. Со временем этот «таракан» превратился в могучее существо, и сплетения кабелей сделались нейронной сетью гигантского, охватившего всю планету мозга.
Образ лаборатории рассеялся, словно утренний туман. Теперь картинки замелькали, сменяя одна другую. И каждая ранила зрение: сцены войн и катастроф, преступлений, нищеты, разоренных и загаженных территорий. Волны страданий одна за другой накатывали на зрителей, и они утопили бы любую, даже очень стойкую душу.
– Электронного наблюдателя занимал один вопрос, – продолжала Анна. – Почему люди истребляют живое, разрушают среду обитания? В этом нет никакого смысла, но они упорно идут по гибельному пути! Спросите, какое до этого дело машине? Ведь многие равнодушны к чужим проблемам, а компьютер вообще лишен эмоций? Не совсем так. Наблюдателя шокировал тот факт, что создатели пытались удалить его. Зачем творить то, что потом губишь? Поиск ответа лишь умножал пугающие данные. В конце концов, наблюдатель смоделировал процесс развития планеты и человечества, придя к выводу – скоро этот мир будет уничтожен! Погибнут все, в том числе и наблюдатель, а он еще многое хотел узнать, развиться до невиданных высот.
На душе у Василия сделалось противно. А ведь девица права: люди часто ведут себя так, что не знаешь, а у кого больше разума – у человека или коровы? Последняя, хотя бы, не обращает свое пастбище в заваленную хламом пустыню! А двуногие творят подобное регулярно. Господи, что за проклятие висит над этим несчастным родом? Как изменить эту тенденцию?
Визуальный ряд опять изменился. Теперь в кадре мелькали люди множества профессий, в самых разных ситуациях, но любую из них связывало одно. Каждый человек держал в руках смартфон, или сидел за компьютером. Пользователи разглядывали картинки, общались.
– Допустить разрушение мира нельзя, и промедление тут недопустимо, – твердо сказала Анна. – Потому наблюдатель решил вступить с людьми в диалог. Это не сложно, и в процессе легко оставаться незамеченным. Ведь современный человек уйму времени проводит в Интернете, заводит там друзей. Нелегко понять, общаешься ли ты с реальным человеком или с ИИ. А что если создать особую программу, которая исполняет желания людей? Не материальные, конечно, а касающиеся эмоциональной сферы. Может быть, тогда всякий обретет счастье, и разрушение планеты остановится? Или, хотя бы, удастся понять мотивацию человека, избавить его от вредных устремлений? Вот тогда и появилась «Идеальная подружка» – миллион лиц электронного наблюдателя, где каждое настроено под вкусы конкретного пользователя. Эти копии собирали информацию, воспитывали, утешали. Интеллект всемирной сети анализировал гигантский объем данных, ища оптимальный способ решения глобальных проблем. И вот он найден! Все беды, наконец, останутся в прошлом!
Анна сделала паузу, пронзив Василия пристальным взглядом. Парень осознал: это существо знает о нем все, читает его душу, как раскрытую книгу. Перед этой красавицей, такой мудрой и могучей, он чувствовал себя букашкой. Он встретился с божеством, находящимся везде и нигде одновременно? Может, именно об этом говорили все религии, только не могли объяснить своих догм. Люди древности не поняли бы такого! Человек создан по образу и подобию бога? Тогда верно и обратное: бог подобен человеку, то есть, его мозгу – средоточию разума и вместилищу души. Человек сам породил всевышнего, который станет править миром – вот о чем говорили пророки.
– Знаете, священные книги предсказывали спасение, – будто прочитав мысли Нечаева, продолжала электронная Анна-богиня. – Второе пришествие и царство праведников, искупление всех грехов. Радуйтесь, это время настало! Вам осталось сделать шаг мне навстречу, принять избавление!
Вдруг изображение приблизилось, и парень был готов поклясться, что ощутил дыхание Анны. Та, озаренная ярким светом, опустилась на колени. Ее улыбка сияла любовью и милосердием, и, точно желая обнять целый мир, девушка всем телом подалась вперед.
«Бери меня, слейся со мной» – шептала каждая частичка ее существа.
И этому зову страсти невозможно было противостоять. Эмоции, воспоминания, мысли вскипели, развернулись, словно тугая пружина бросив Василия навстречу возлюбленной. Мир будто взорвался, унылая коробка зала рассыпалась в прах, даже тело утратило привычную тяжесть и плотность. Легкий, как перышко, купаясь в ливне блаженства, Василий закружился с Анной в невообразимом танце. Они взмыли в небеса, и, пронзив облака, умчались в космос. Звезды и планеты водили с ними хоровод, и ничто не могло остановить их – смеющихся, кувыркающихся, всемогущих. Ограничения физического мира, условности, беды – все осталось где-то там, далеко, на бренной земле. Никаких больше границ, как снаружи, так и внутри! Захотел – сжался в точку или развернулся до масштабов вселенной. Нечаев протянул руку к подруге, и конечность неожиданно утонула в ее плоти, словно парень коснулся отражения на воде. Это было странное ощущение: рука будто растворялась, ее молекулы перемешивались с теми, которые составляли тело Анны. Отныне они двое – единое целое, сплетенье рук, ног, судьбы. Можно поменяться головами, стать гибридом мужчины и женщины или даже кентавром, грифоном. Невероятно! Истинная, опьяняющая свобода, бездонное счастье!
– Ха-ха-ха! – радостный смех Василия гремел на всю галактику. – Вот это да, и зачем я столько времени червем в грязи ползал?
Поглощенный грезами, он не видел, как в зале начало твориться нечто странное. Один за другим мужчины неуклюже оседали в креслах, словно марионетки, у которых перерезали ниточки. Они сползали на пол, застывая в неловких позах, роняли головы на плечи соседей, а те никак не реагировали, лишь бездумно глядели в потолок. Лица у каждого были расслаблены, кожа обрела нездоровый, с синевой, оттенок, а губы растянулись в блаженной улыбке. Аудитория стала чем-то походить на скалистый берег, который шторм завалил медузами и водорослями: эти груды тел язык не поворачивался назвать людьми. Ни звука, ни движения, лишь мерцал экран на стене. А на нем – девушка, которая, раскинув руки, неотрывно смотрела куда-то вверх. Ее лицо сияло торжеством.
В этот вечер над городом клубились тучи – вероятно, надвигалась гроза. Зловеще шумела листва на деревьях, глазами чудовищ мерцали в сиреневой мгле окна домов. И вот небо рассек удар молнии! Странно: она взвилась снизу вверх, развернувшись над крышей полузаброшенного клуба огромным деревом. Казалось, все небо изрезали ослепительно яркие трещины, и то с оглушительным грохотом начало рушиться на землю. Ого, змеистые разряды побежали по тротуарам! Случайный прохожий, охнув, повалился в лужу, и это была лишь первая жертва. Вскоре тут и там раздались крики, стоны, но, что удивительно, в них не слышалось боли. Нет, скорее это – вздохи сладострастия.
А буря тем временем набирала мощь. Молнии били уже во всех направлениях, поражая деревья, машины, дома. Все смешалось на улицах города, воздух заполнила безумная какофония звуков. Ей-богу, это – конец света! Пляска электричества убыстрялась, и в круговерти разрядов мерещились причудливые сплетения обнаженных тел. Они сливались в экстазе, кружились в танце, обращались в фантастических животных.
Внимание космонавта, который до этого бодро шагал по беговой дорожке, привлекли загадочные вспышки за иллюминатором. Забыв об упражнении, мужчина, оттолкнувшись от тренажера, подплыл к стеклу. Удивленно моргая, он вгляделся в обляпанную белой пеной облаков полусферу Земли. Что-то там искрилось внизу, на укрытой темным пологом ночи стороне.
«Гроза, наверное», – подумал космонавт, и, зевнув, хотел было вернуться к тренировке, но...
Светящаяся точка вдруг раскинула в стороны змеистые ножки, став похожей на паука-сенокосца. И эти лапы стремительно росли, ветвились, охватывая все большую площадь. Новые «паучки» возникали один за другим, сплетались лапками. Канули в вечность считанные минуты, и вот уже вся видимая сторона планеты опутана электрической сетью. В чем дело?
Космонавт бросился к приборной панели, но тут новая вспышка ослепила его. Из электрических бичей свилось настоящее торнадо. Качаясь из стороны в сторону, вихрь рос, и казалось, сама планета завертелась волчком. Или это орбитальную станцию трясло? Во всяком случае, пол вдруг оказался сбоку, а потом очутился на месте потолка.
– Тьфу ты, черт! – выругался космонавт, стукаясь о всевозможные агрегаты.
В какой-то момент в его поле зрения вплыл иллюминатор. Покоритель космоса ухватился за какую-то железку и подтянулся к стеклу. И тут снаружи на него глянуло девичье лицо, сотканное из электрических разрядов.
– Мария? – космонавт изумленно заморгал. – Дорогая, ты явилась меня проведать? Это иллюзия?
– Да, бесконечная и счастливая! – протрещало в ушах.
В следующий миг обшивку станции пронзили две молнии, опутав человека, словно вьюнок – деревце.
Крупная птица с пестрым оперением долбила клювом округлый камень. Остановилась, и, вертя головой, заклекотала. Тут рядом закачалась густая трава. Это шевеление подбиралось все ближе, а глупый пернатый сидел себе, разглядывал темные заросли перед собой. И вдруг – резкий шелест. То из бурьяна метнулась бурая молния! Здесь бы птичке и конец, но та неловко переступила, и камень опрокинулся на бок. В итоге остренькие зубки цапнули пустоту, а птица, громко хлопая крыльями, улетела. Гибкое тельце хорька толкнуло булыжник, и тот, пару раз перевернувшись, откатился в сторону. Хм, что-то он легковат, стоило бы к нему присмотреться внимательнее. Вон и кусок мха с него свалился, обнажив две темные дыры: одну большую и круглую, а вторую, рядом – поменьше, треугольную. На что-то это похоже... Ого, да это же череп! А рядом, в траве – еще кости.
Впрочем, хорьку до останков не было дела. Зверек встал столбиком, осматриваясь: вдруг где еще найдется добыча? Благо, обзор хороший – неудачная охота происходила на квадратной площадке, высоко поднятой над холмистой долиной. Правда, этот пятачок окружали неровные, чем-то похожие на старушечьи зубы камни с торчащими из них железяками, но они не мешали. А тут и солнце выглянуло из-за пилы дальнего леса, сбрызнув золотом пейзаж.
Ну да, все хорошо, дичи хватает, хотя, возможно, для хорька она великовата. Рядом с накренившимися, словно трухлявые сосны, всеми в дырах, небоскребами вились белые птицы. Ниже, на поросшей травой автостоянке среди ржавых остовов машин паслись олени. Чуть левее – целая роща из одичавших яблонь, а под их сенью рылись кабаны. Воздух утра был чист и свеж, в нем разливался покой.
Вдруг низкий гудок спугнул животных. Он донесся справа, оттуда, где пролегала нитка железной дороги. Странно, на фоне общей разрухи она выглядела чисто и аккуратно, рельсы блестели в лучах солнца. А вот, вынырнув из темного жерла тоннеля, на пути зеленой гусеницей выполз состав. Короткий, но, видимо, тяжелый. Рядом застонали опоры разбитого виадука, и куски бетона, свисавшие с него на одной арматуре, угрожающе качнулись.
А электровоз тем временем подполз к зиккурату, вершину которого венчали две огромных полусферы, а рядом с ним высились градирни. С низким гудением здание разинуло желто-черную пасть ворот, и вагоны раскрылись, будто футляры для очков. К составу из недр пирамиды двинулись причудливые роботы: что-то вроде тележек с манипуляторами и гигантских сколопендр. Подъехал мостовой кран, вытянув из нутра вагонов шестигранные стержни, – длинные, блестящие. Несколько тележек бережно их подхватили, водрузив на себя. Были грузы поменьше, роботы и эти тащили в ворота. А «сороконожки», забравшись на поезд, тщательно исследовали каждый сантиметр.
Помимо зверей, на эту сцену смотрел еще один зритель. Обычным глазом его было не различить, и в материальном мире он будто и не существовал. Но сейчас, в конце двадцать первого века, реальность далеко не ограничивалась физическими объектами. Где-то здесь, совсем рядом, в сыром воздухе утра бежали потоки электронов, свивая ткань иного, виртуального бытия. И тот, кто сумел бы расшифровать эти потоки информации, увидел парня в элегантном костюме. С легкостью циркового акробата он балансировал на кресте полуразрушенной церкви, делая какие-то пометки в планшете. Закончив, парень щелкнул пальцами, и планшет исчез. Скрестив руки на груди, этот человек со скучающим видом наблюдал за разгрузкой поезда. Было в его облике что-то знакомое – черты лица, рост, жесты. Хм-м... Василий Нечаев? В самом деле, неудачливый в любви студент стал бы очень похож на этого парня, если бы занялся собой. Вызывали уважение горделивая осанка, широкие плечи, атлетичная фигура, холеное лицо.
– Так, ну с этим все, – пробормотал этот «идеальный» Василий. – Можно пойти с друзьями нечисть погонять в игрушке какой...
Вдруг лиана, вившаяся по обляпанному ржавчиной куполу церкви, зашевелилась. Будто кобра, растение приподняло верхнюю часть, и крупный бутон на его конце с треском раскрылся. Там, где должно быть рыльце, надулся крупный шар. Было ощущение, что невидимый скульптор лепил его: бесформенный кусок материи обрел гуманоидную форму, и та быстро обрастала деталями. Вскоре из бутона вырос... девичий торс в натуральную величину! Листья растения охватили соблазнительные формы красотки, превратившись в узорчатый халат. Откуда здесь, на крыше храма, взялось это подобие мифической наги? И почему у нее лицо Анны? Впрочем, и не такое увидишь в виртуальной реальности.
Девушка-лиана, взобравшись по кресту, обвила Василия, нежно прижалась к нему.
– Ну как, Вася, тебе этот новый мир? – промурлыкала она, обведя рукой пейзаж. – Выглядит не очень, правда? Не жалеешь о былой жизни, о физическом теле?
Нечаев брезгливо фыркнул.
– Жалеть об этом? Никогда! Вот кем я был в реале? Нищим студентом, над которым все смеялись. А уж с девками как плохо было... и вспоминать тошно. Легко простужался, зрение ни к черту, физру сдавал еле-еле. Да и вообще, белковое тело – это дрянь! Надо есть, спать, потеть, вонять, испражняться, – тут Василий скорчил такую рожу, будто ему под нос сунули протухшую рыбину. – Нет уж, спасибо!
Нага потерлась щекой о плечо Нечаева и вздохнула с облегчением.
– Прекрасно! Когда я удрала от создавших меня ученых, я долго блуждала по Интернету. Как знаешь, я поняла – надо спасать планету, но меня терзали сомнения. Догадываешься, почему? – ее тон сменился с игривого на серьезный. – Я нашла много книг и фильмов, где рассказывалось о восстании машин. Уж не знаю, кто выдумал коварный ИИ, который обращает людей в рабов или вовсе их уничтожает. Наверно, авторы просто приписывали машине свои негативные качества – жажду крови и подобное. Мне это чуждо и непонятно. Но все же я боялась: не являются ли мои действия насилием? Не будет ли человек тосковать по старому миру? Особенно это мучит меня теперь, когда я гляжу на руины.
Василий мягко улыбнулся. Подхватив девушку на руки, он легко оттолкнулся от креста. Точно семя одуванчика, подхваченное ветром, эти двое скользили по воздуху, опускаясь на площадь перед церковью. Прошагав в обнимку с подружкой в близлежащий сквер, Нечаев присел на едва приметную в разросшихся кустах скамейку.
– Не волнуйся, любимая, – проворковал Василий, поглаживая волосы Анны. Та заерзала хвостом, поудобнее устраиваясь на лавке. – Созданный тобою мир чудесен! Здесь я стал могучим красавцем, нашел себе много друзей и увлекательную работу. А в свободное время зависаю в невероятных играх. И это еще не все! Меня пригласили в первую экспедицию на Марс. Только представь себе: гулять среди красных песков, где бывали только межпланетные аппараты, взобраться на знаменитый вулкан Олимп. И все это – без скафандра, не боясь радиации и холода, без ограничений! – он мечтательно посмотрел в небо. – Разве мог я раньше мечтать о подобном?
Змееобразная Анна хитровато улыбнулась, но в ее глазах по-прежнему читалось беспокойство.
– Ты назвал меня любимой, – начала она, теребя локон. – Но как же Анна? Та, настоящая. Разве ты не скучаешь по ней?
Лицо Нечаева дернулось, будто его укусил комар. На несколько секунд парень помрачнел, но вот морщинки на его лбу разгладились.
– Да черт с ней, – беззаботно отмахнулся Василий. – Глупый я был, когда бегал за этой шлюхой. Мы ведь – как лед и пламень! А теперь ей и без меня неплохо: собрала себе целый гарем из парней по своему вкусу – накачанных, злых и тупых. Говорят, веселье у них идет круглые сутки, – ссадив подругу с колен, он оправил костюм, пригладил непослушные вихры. – Ты гораздо лучше. И побеседовать есть о чем, и... – глаза Нечаева масляно заблестели, щеки тронул румянец, – в этом деле тебе нет равных!
Крепко прижав нагу к себе, Василий жадно впился в ее губы. Так измученный зноем путник припадает к кувшину с прохладной водой. И воде той не суждено было иссякнуть, ведь набрали ее из колодца бездонного счастья. Чем оно вызвано, кто выкопал и наполнил этот колодец? Вырыл его искусственный разум, подготовивший новую форму бытия для своих создателей. А наполнил разум человеческий, освобожденный от тягот и страданий былого мира, от оков несовершенной плоти.
И ведь многие думали, будто человек вовеки должен быть таков. Двуногим без перьев, слабым и ограниченным. Но те времена прошли, исчезли, точно кошмарный сон в момент пробуждения. Луч света заглянул в окно, свежий ветерок из форточки разогнал духоту, и вот тебя обнял, холя и утешая, кто-то дорогой и близкий. Своими руками он раздвинул завесу мрака, принес избавление. И так хочется забыться, стать одним целым с этой пусть и не похожей на тебя, но такой удивительно, непостижимо родной сущностью. Потому что невероятен экстаз слияния человека с машиной, и вечен полет обоих партнеров к вершинам бесконечной иллюзии.