О белом кролике в судебной практике

Судебный пристав оглядел зал заседаний. Внешне всё было готово к выходу судей и началу судебного слушания. Хотя что тут может быть не готово? Адвокаты истцов и ответчика давно заняли свои места, уставившись в мониторы перед собой: демонстрируют, что в очередной раз просматривают что-то крайне важное для будущих своих выступлений. Только кому тут кроме судебного пристава показывать этот спектакль сосредоточенной подготовительной деятельности, ведь зал заседаний абсолютно пуст. Он теперь почти всегда пуст, с тех пор как даму, которая вела судебный протокол, заменили на электронного секретаря, транслирующего напрямую в сеть заседания, тем самым давая возможность журналистам и праздной публике с домашних диванов наблюдать «состязательность сторон».

Но не это вызывало раздражение судебного пристава по отношению к чуду компьютерной мысли, в следствии которого он называл его про себя презрительно «тумбочкой». Пренебрежение исходило от того, что «тумбочка» умела реагировать исключительно на некий стандартный набор фраз, вроде «Судебное заседание объявляется открытым/закрытым» начиная или заканчивая аудио и видео записи происходящего. При этом, разумеется, с ней невозможно было полюбезничать, как с её предшественницей. А то, что «тумбочка» была способна моментально выводить на мониторы судей и адвокатов любое дело из центрального судебного архива, по мнению судебного пристава было менее значимым достоинством, чем возможность сговориться с её миловидной предшественницей о совместном ужине с далеко идущими планами.

Дверь с левой стороны от судейской кафедры раскрылась. Судебный пристав заученно возвестил:

– Прошу всех встать! Высокий суд идёт!

За неимением публики в зале почтительно встали только адвокаты. Электронный секретарь по произнесённой кодовой фразе замерцал сигнальным светом, оповещая окружающих, что он на посту и готов бдительно фиксировать всё происходящее. Председатель суда и два заседателя разместились на своих местах.

– Прошу садиться! Очередное судебное заседание по коллективному иску наследников господина Ханца Вельде о признании его недееспособным и передаче под опеку, объявляется открытым, – провозгласил председатель. – Интересы истцов представляет адвокатская контора «Коль и партнёры», в лице Каролины Линдеман. Интересы ответчика представляет адвокатская контора «Штоль и компаньоны», в лице Стиллана Боу. Как я понимаю они оба присутствуют.

Адвокаты, молодой человек и девушка, закивали в знак того, что они действительно тут и ни где иначе.

– Отводы, ходатайства, заявления у сторон имеются?

– Нет, Высокий суд, – поочерёдно заверили оба адвоката.

– Это радует, – произнёс левый судебный заседатель. – Помниться после первого заседания три месяца назад, мы уже дважды откладывали судебные слушания по причине поочерёдной болезни каждого из адвокатов.

Адвокаты сочли скромно промолчать по данному замечанию.

– Действительно, может хоть сегодня наконец перейдём от исковых требований к слушаниям по существу, – поддержал его правый судебный заседатель.

– Надеюсь на это, – отозвался председатель суда. – Адвокат истцов напомните суть требований ваших клиентов. Только прошу вкратце.

Каролины Линдеман поднялась со своего места и, стараясь говорить размеренно, произнесла:

– Высокий суд, в ходе слушаний я намерена доказать, что господин Хайнц Вельде, в силу своего сегодняшнего положения, не может адекватно оценивать происходящее вокруг него, а, следовательно, самостоятельно управлять принадлежащей ему корпорацией HB GmbH, а также иным движимым и недвижимым имуществом, банковскими и иными активами без полной опеки своих родственников. С этой целью я ходатайствую о вызове в зал заседания для дачи показаний Густафа ван Аллена, который поможет всем собравшимся уяснить нынешнее состояние здоровья господина Хайнца Вельде.

– Ходатайство удовлетворено, – возвестил председатель, после короткого совещания с заседателями. – Пристав, пригласите свидетеля в зал.

Судебный пристав неторопливо, с чувством собственного достоинства, прошествовал в конец зала к дверям, распахнул их и пророкотал: «Вызывается свидетель Густаф ван Аллен!»

Ничего не произошло. Заклинание вызова ван Аллена не сработало. Пристав ещё раз повторил уже сказанное и вновь ничего не добившись, прикрыл двери, повернулся к судебной кафедре и мимикой лица и пожатием плеч изобразил своё разочарование в достигнутом результате.

Председатель уже собирался сделать замечание Каролине Линдеман за неподобающую подготовку к слушаниям, как входная дверь распахнулась, чувствительно ударив пристава в спину. Тот сменил личину сожаления на гримасу боли и что-то невнятно, но явно с чувством, пробурчал. Тем временем в приоткрывшийся дверной проём ворвался человечек и, нимало не смущаясь происшедшего, протиснулся мимо пристава со словами: «По–о–о–звольте, позвольте, меня вызывали». Далее он решительно прошествовал прямо к свидетельской кафедре, разместился там и возвестил: «К вашим услугам!»

Председатель и заседатели воззрились на него испепеляющими взглядами. Человечек намёка, что им возмущены, явно не понял. Он продолжал, добродушно улыбаясь, озираться по сторонам. Происходящее его явно забавляло. Заметив Каролину, приветливо кивнул ей и, всё с той же улыбкой, уставился на судей. Те, как по команде, синхронно перевели свои взгляды на Линдеман. Каролина не нашла ничего лучшего, как потупившись, изобразить дикую заинтересованность в чтении каких-то очевидно очень важных документов на экране стоящего перед ней монитора.

Судьи вновь воззрились на дерзнувшего нарушить правила поведения Густафа ван Аллена. Председатель, поразмыслив, выдохнул в сторону Каролины Линдеман:

– Объявляю замечание адвокату истцов и его свидетелю. Особенно свидетелю.

И, уже не глядя на Каролину, закончил:

– Свидетель извольте представиться.

Человечек всё с тем же добродушием отрапортовал:

– Густаф ван Аллен, возглавляю клинику Шорстока. Мы предоставляем широкий спектр медицинских...

Председатель прервал его:

– Достаточно, получаете второе замечание: не надо устраивать из судебного заседания рекламную акцию для тех, кто нас смотрит по сети. Вернёмся к процедуре ведения дела. Свидетель, предупреждаю, что вы несёте ответственность за уклонение от дачи показаний или их заведомую ложность. Вам понятно?

Ван Аллен наконец перестал улыбаться и ответил утвердительно. Председатель продолжил:

– Теперь сообщите суду: что вам известно о господине Хайнце Вельде.

Ван Аллен, немного подумав, ответил:

– Господин Вельде является нашим пациентом.

– То есть он жив? – уточнил левый заседатель. – И находится в здравом уме и памяти?

– Э–э–э, – замялся ван Аллен. – Я не вправе разглашать некоторые аспекты состояния нашего пациента в плане медицинской этики.

– Третье и последнее замечание. Либо вы даёте внятные ответы на поставленные вопросы, либо будете подвергнуты аресту за несоблюдение только что разъяснённых вам правил, – отреагировал правый заседатель. Председатель суда согласно кивнул и откинулся в кресле, явно предоставляя заседателям право ведения допроса свидетеля.

Позади ван Аллена раздались шаги. Тот обернулся и увидел, что судебный пристав приближается к нему с явно недобрыми намерениями, очевидно готовый, при соответствующем разрешении от суда, воспользоваться возможностью отплатить за удар дверью в спину.

Ван Аллен повернулся в сторону судебной кафедры и суетливо залепетал:

– Очевидно я недостаточно точно выразился, поэтому, возможно, был понят превратно. Дело в том, что я затрудняюсь дать кратко точную оценку состояния господина Вельде в его шестьдесят восемь лет. Видите ли, он, по собственной просьбе, находится в нашей клинике в крио коме.

– Значит господин Вельде жив, но не в состоянии принимать решения по каким-либо вопросам, в том числе и касательно управления своим финансово - промышленным холдингом и иным имуществом, а также счетами? – уточнил правый судебный заседатель и кинул выразительный взгляд на Линдеман. Та сразу же оживилась:

– Высокий суд, именно это и является основополагающим фактом, изложенным в исковом заявлении моих клиентов – наследников Хайнца Вельде. Как не тяжко это сознавать всем родственникам больного, действенного лечения от старости не существует. То есть раньше или позже глубокоуважаемый господин Вельде покинет мир. Однако его нынешнее нахождение в состоянии крио комы равносильно его недееспособности и тем самым требует установления опеки с целью предотвратить возможные злоупотребления со стороны третьих лиц в отношении его активов и имущества.

– Суду известна позиция, изложенная в исковом заявлении, – вновь вступил в разговор председатель суда. – При необходимости мы ещё подробно вернёмся к этому. Пока закончим допрос свидетеля. Господин ван Аллен, как вы упомянули, ваш пациент дал согласие на введение в крио кому. По каким медицинским показаниям это было проведено?

– Исключительно по геронтологическим, чтобы затормозить естественный процесс старения, – ответил ван Аллен.

– Иных причин не было? Каких-либо неизлечимых заболеваний или чего-то подобного? Например рака?

– Нет, господин Вельде абсолютно здоров. Разумеется, насколько можно говорить об абсолютном здоровье в его возрасте.

– Тогда к чему такие радикальные меры, осложняющие его юридическое положение? Получается, что возраст господина Вельде хотя и преклонный, однако не обязательно критический. Он, не имея смертельных заболеваний, может прожить ещё и десять, и двадцать лет. Как говориться: живи, да живи.

– Попытаюсь объяснить, – задумчиво начал ван Аллен. – Как известно, наши организмы состоят из множества клеток, которые размножаются делением. Так вот, существует хорошо изученное явление, именуемое пределом Хейфлика. Его суть в том, что клетки многоклеточного организма за нашу жизнь безопасно делятся примерно 40–50 раз. При этом возможно накапливание в клеточном ДНК с каждым новым делением всё усиливающейся ошибки. Это как ухудшение качества ксерокопии, если её делать только с предыдущей ксерокопии, а не с первоначального оригинала, изображение будет всё более размытым. Что ведёт неминуемо рано или поздно к риску опухолей. Для каждого человека это индивидуально. Кому-то достаётся сорок митозов клеток за жизнь, кому-то больше.

Наступила тягостная пауза. Очевидно, члены суда, осознавая услышанное, прикидывали свои жизненные перспективы. Происшедшее звучало как издёвка. Какой-то там предел Хейфлика способен уничтожить вас самого себя любимого. Ни трагический случай, ни внезапная болезнь, просто предел. Вот тебе отпущено столько и не больше. А как же библейские заверения: «О дне же том и часе никто не знает»? Теперь же получается кроме «никто» есть «нечто», которое всё же знает о дне и часе, причём это «нечто» даже не Господь Всевидящий, а умозрительная теория отсутствия бессмертия как такового. Да что бессмертие! На бессмертие вообще особо надеяться нечего, оно понятие абстрактное: не будет смерти, не будет и бессмертия. Это как без света нет тьмы и тому подобные ассоциации. Сплошная философия, риторика с претензией на то, чтобы всё объяснять, предварительно всё запутав. Но люди боялись и будут бояться смерти, а потому будут цепляться за любой шанс, чтобы отсрочить последний миг в этом мире для себя или для тех, кто им дорог.

Наконец председатель суда, не поднимая глаз на ван Аллена, негромко промолвил:

– Суд благодарит свидетеля за столь безрадо...за столь исчерпывающий ответ. Вы можете быть свободны.

Адвокат ответчика торопливо поднял руку, пытаясь обратить на себя внимание. Левый судебный заседатель, глянув на него, поспешил обратиться к председателю:

– Коллега, не будем нарушать процедуру. Адвокат ответчика так же имеет право задать вопросы свидетелю истца.

Председатель, будто очнувшись, окинул взглядом присутствующих и уже уверенным тоном заявил:

– Разумеется, коллега, свидетель в вашем распоряжении.

Стиллан Боу поднялся со своего места, благодарно кивнул судьям и обратился к ван Аллену:

– Свидетель, вы упомянули, что господин Вельде пожелал воспользоваться в вашей клинике услугой введение в крио кому. Мы правильно вас поняли?

– Совершенно правильно.

– Что даёт для человеческого организма применение подобной методики?

– Видите ли, если температуру тела любого млекопитающего существа, а мы таковыми являемся, снизить всего на один градус, то период между делениями клеток организма увеличивается и можно получить те же самые безопасных 40–50 клеточных митозов, о которых я упомянул, не за 80–100 лет, а за 140–160. Иными словами, господин Вельде в крио коме просто продлевает своё здоровое жизненное состояние. Подчёркиваю: продлевает не просто свою жизнь, а именно здоровое существование собственного организма.

Каролина Линдеман оживилась:

– Прошу прощения у суда, но хочу, чтобы свидетель повторно уточнил: способен ли человек в состоянии крио комы контролировать свои действия.

Председатель согласно кивнул:

– Разумное уточнение. Ответьте, свидетель.

Ван Аллен не колеблясь заявил:

– Разумеется нет, не способен. Он даже не в состоянии самостоятельно из неё выйти без действий медицинского персонала.

– Обращаю внимание Высокого суда, что данный факт является прямым подтверждением недееспособности ответчика и соответственно необходимости установления над ним опеки со стороны родственников, выдвинувших иск, – воскликнула Линдеман.

Председатель повернулся к Стиллану Боу:

– У вас, надеюсь, не найдётся возражений против данного заявления?

Боу отрицающее покачал головой:

– Ни в коей степени. Как я намерен доказать впоследствии, это вообще не имеет значения.

Каролина с изумлением воззрилась на своего оппонента.

– Пока же я хочу задать ещё несколько вопросов свидетелю, – продолжил Стиллан.

Судьи согласно закивали головами.

– Благодарю, Высокий суд, – продолжил Боу и вновь обратился к свидетелю. – Кроме как введение в крио кому, существуют ли иные методики преодоления предела Хейфлика для человека?

– Да, существует несколько стандартных процедур, – заговорил ван Аллен. – Например, медикаментозные с применением сенолитиков или трансплатологические, в том числе с заменой органов на искусственные.

– Почему же выбрали крио кому?

– Как я уже говорил: состояние здоровья пациента не требовало лечения. Он был здоров. Зачем пичкать лекарствами здоровый организм? А тем паче заниматься трансплантацией здоровых органов на аналоги? Хоть естественные, хоть искусственные? Это для любого организма будет стрессом. Реакция может быть непредсказуемой.

– Тогда, господин ван Аллен, думаю всем слушающим вас будет не понятна цель, преследуемая господином Вельде. Зачем ему вообще нужно было настаивать на введении себя в крио кому?

– Мне это тоже не было понятно. Поэтому, в данном случае клиника действовала по тому же принципу, как в пластической хирургии: клиент платит – клиент получает услугу. А почему ему хочется изменить форму ушей, носа или впасть в крио кому – его дело, его выбор.

– Благодарю вас за исчерпывающий и откровенный ответ, – заявил Боу. – Пока данный свидетель мне не нужен, но я хотел бы впоследствии допросить его вновь. А сейчас я хотел бы ходатайствовать перед Высоким судом о вызове ещё одного свидетеля...

– Э, нет, коллега, – прервал его с улыбкой левый судебный заседатель. – Неплохо бы передохнуть, привести, так сказать всё услышанное в систему.

– Разумно, коллега, – поддержал его председатель. – Объявляется десятиминутный перерыв. Всех участников процесса просят не покидать здание суда.

Судьи поднялись со своих мест и прошествовали в комнату, смежную с залом заседания. Электронный секретарь моргнул сигнальной световой сигнализацией и перешёл в "спящий" режим. Густаф ван Аллена вновь было приобрёл присущую ему стремительность, кинувшись по проходу к выходу, явно торопясь куда-то успеть. Но, столкнувшись вновь с судебным приставом, повинуясь его тяжёлому пристальному взгляду, поумерил прыть и двинулся дальше неспешной, хотя и несколько дрыгающей походкой.

Каролина бросилась со своего места к столу Стиллана.

– Что ты творишь? Неужели ты не понимаешь, что проигрываешь и мы на грани скорого вынесения вердикта. И думаешь дальше ответчик, посчитав тебя неквалифицированным, согласится доверить апелляции? Мы же договаривались затягивать процесс максимально долго, рассчитывая на длительные и солидные гонорары с обеих сторон, чтобы иметь прочные финансовые гарантии для нашей будущей семьи. А ты всё портишь!

– Ошибаешься. Именно сейчас я помогаю нам заработать на свадьбу, а может и на свой домик, – добродушно ответил Боу.

– Как? Таким образом? – возмутилась Каролина.

– Я хочу белого кролика, – дурацки улыбаясь, произнёс Боу.

– Что? Какого кролика?

– Симпатичного белого кролика. С ушками и лапками. И хвостиком.

– Что ты плетёшь? Ты несёшь какую-то чушь.

– Это не чушь. Есть старый трюк иллюзионистов. Из пустой коробки достают пушистого белого кролика. Все видели, что коробка пуста, но там был кролик. Никто не верил, а он там есть и был всегда. Так вот: я хочу белого кролика. И я его достану из якобы пустой коробки. А когда я это сделаю, ты очень громко закричишь, что не веришь увиденному и коробку нужно тщательно проверить.

Каролина недоумённо уставилась на Стиллана. В этот момент судебный пристав возвестил:

– Прошу всех встать! Высокий суд идёт!

Каролина бросилась на своё место, сопровождаемая громким шёпотом Боу: «Запомни, что нужно громко отрицать кролика!» Электронный секретарь опять заморгал, давая понять, что вновь согласен трудиться из всех своих электронных сил.

Судьи разместились на своих местах, председательствующий объявил о продолжении судебного слушания и представил возможность адвокату ответчика вызвать своего свидетеля. Стиллан Боу попросил пригласить некоего Аднара Готлинга. Судебный пристав вновь прошествовал к входной двери в зал и исполнил просьбу. Аднар Готлинг, мужчина лет тридцати, одетый опрятно, но не модно, явился сразу же. Без каких-либо приключений, в отличие от своего предшественника, он занял полагающееся ему место и был приведён к свидетельской присяге. После чего Боу приступил к допросу своего свидетеля.

– Свидетель, прошу сообщить ваш род занятий.

– Я работаю на Femtotechology PLC в качестве замдиректора по научно - исследовательской части.

— Это какая-то корпорация?

– Да, это научно - производственная фирма, занимающаяся разработкой и производством фемтороботов.

– Поясните, что понимается под понятием «фемтороботы».

– Затрудняюсь дать определение, чтобы не погрязнуть в специфической терминологии. Если упрощённо, то это устройства, создаваемые с использованием нанотехнологий. Поэтому они обладают крайне малыми размерами, но при этом способны действовать по заданной программе или под внешним управлением.

– Где их применяют?

– Сфера их использования практически неограниченная. Но их разработка и финансирование крайне затратны, поэтому чаще всего заказчиками являются военные – у них довольно солидное бюджетное финансирование. Для них фемтороботы что-то вроде очередной игрушки способной уничтожить «чужих» и не поплатиться за это самим. Это они и политики называют «отстаиванием национальных интересов».

– Звучит впечатляюще. Но перейдём к следующему: вам известен Хайнц Вельде?

– Конечно. Он член правления нашей корпорации и держатель контрольного пакета. Помимо этого, он является еще одновременно нашим заказчиком. Из собственных средств он оплачивает некоторые наши разработки в части использования фемтороботов для лечения человеческого организма изнутри.

– Каким образом это предполагается?

– Фемтороботы, благодаря своим наноразмерам, будут постоянно присутствующими в организме человека диагностическими и своего рода ремонтными нанобригадами. Этакая вечная внутренняя поддержка часовых здоровья и молодости человека – клеток крови или ДНК.

– И как давно вы получили такой заказ от господина Вельде?

– Месяцев восемь назад.

– Финансирование было получено на авансовой основе?

– Нет, оно производится только по факту выполнения каждого этапа. Поэтому каждые две недели мы представляем господину Вельде отчёт о достигнутых результатах, а он принимает решение о дальнейшем финансировании разработок и их объёмах.

У членов суда началось оживлённое перешёптывание, а затем левый судебный заседатель счёл нужным вступить в разговор:

– Правильно ли мы понимаем, что господин Вельде находится в постоянном личном общении с вами?

– Я бы сказал не в постоянном, а в периодическом. Хотя в случае каких-то нештатных ситуаций, например, получении прорывного успеха, мы имеем право известить его в любое время. Пока, к сожалению, для этого не было причин.

Члены суда вновь начали активно совещаться между собой. Каролина Линдеман сидела с ошарашенным видом: ответчик, об опеке над которым она фактически хлопотала по заказу наследников ввиду недееспособности, таковым не является, так как контролирует происходящее?

Председатель суда обратился к свидетелю:

– Господин Готлинг, в каком виде происходит ваше общение с господином Вельде?

– Стандартным образом. Отчёты высылаются ему электронно. А далее, если он считает нужным, он уточняет что-то у меня или нижестоящих непосредственных исполнителей по видеосвязи.

– Благодарим вас, господин Готлинг, – задумчиво произнес председатель. – У сторон процесса есть ещё вопросы?

Боу и Линдеман ответили отрицательно, при чём Стиллан с торжеством, а Каролина с замешательством.

– В таком случае, если у сторон процесса больше нет вопросов, суд считает возможным прекратить допрос свидетеля. Господин Готлинг, благодарим вас, вы можете идти.

Как только Готлинг освободил свидетельскую кафедру, Боу заявил, что теперь хотел бы вновь вызвать свидетеля от истца – Густафа ван Аллена. На этот раз поиски его не составили такого труда и риска для судебного пристава, так как господин ван Аллен после окончания перерыва предусмотрительно занял местечко в дальнем углу пустующего зала судебных заседаний. А потому, при упоминании его имени, он не мешкая оказался за свидетельской кафедрой. Стиллан Боу приступил к допросу:

– Господин ван Аллен, прошу сообщить нам: как долго господин Вельде находится в вашей клинике в состоянии крио комы.

– Около восьми месяцев.

– Высокий суд, прошу обратить ваше внимание на то обстоятельство, что по длительности это соответствует сроку, который был назван свидетелем Аднаром Готлингом, когда он говорил о начале научных разработок по заказу моего клиента Хайнца Вельде и систематическом контроле с его стороны хода выполнения работ.

Члены суда кивками голов продемонстрировали, что сей факт не ускользнул от их внимания. Боу продолжил:

– Свидетель, можете ли вы поручиться, что за это время он не покидал вас или что его не выводили из состояния крио комы на короткое время, с тем чтобы вновь ввести в него?

– Нет, он постоянно находится в том состоянии, в которое его ввели первоначально и стены клиники он не покидал.

– Вы в этом уверены?

– Абсолютно. Ведь его обслуживание оплачивается посуточно, и мы обязаны вести строгий учёт продолжительности предоставления наших услуг.

– А кстати, кто оплачивает выставляемые вами счета и вообще решает до какого момента тело господина Вельде должно находится в состоянии крио комы?

Не мало не колеблясь, Густаф ван Аллена заявил:

– Сам господин Хайнц Вельде.

На некоторое время в зале суда поднялся ропот недоумения. Однако никто не пытался пресечь возникший шум, так как единственным источником его в пустом зале были сами члены суда. Судебный пристав и адвокат Каролина Линдеман ограничились тем, что разинули рты от изумления. Когда судьи утихомирили сами себя, взволнованный председатель, обратился к сохраняющему невозмутимость ван Аллену.

– Свидетель, поясните: каким образом вы можете общаться и тем более получать акцепт своих счетов от человека, находящегося в коматозном состоянии?

– Он в крио коматозном состоянии, – поправил ван Аллен.

– Не важно! – взорвался в негодовании правый судебный заседатель. – Отвечайте на поставленный вопрос!

– Успокойтесь, коллега, – произнёс левый судебный заседатель. – Уверен нам сейчас предоставят какое-то внятное объяснение. Иначе подобное ведение дел можно счесть мошенничеством.

– Никакого мошенничества, – возмутился ван Аллен. – Наша клиника дорожит своим имиджем!

– Да уже слышали! Как вы до перерыва сформулировали своё кредо: клиент платит – клиент получает услугу. Иными словами, оплата решает всё! – выпалил председатель суда.

– И вовсе нет! – продолжал настаивать ван Аллен. – Все выставляемые клиникой счета были высланы электронно в адрес холдинга, принадлежащего пациенту и одобрены к оплате его персональной электронной подписью.

– Предположим, что это так. – заявил председатель. – Но разве вас никогда не смущало подобное несоответствие фактов? Не появлялась мысль, что от имени вашего клиента действует кто-то другой?

– Э-э-э...– выдавил из себя ван Аллен, но был прерван так долго молчавшим Стилланом Боу:

– Позвольте мне разъяснить возникшую двойственную ситуацию. Да, тело моего клиента в продолжении последних восьми месяцев находится на крио сохранении. Однако будучи человеком состоятельным, он до того смог обеспечить себе создание цифровой копии своей личности на видеороботе корпорации. Данная цифровая копия с целью обеспечения безопасности продублирована на нескольких независимых, но расположенных в разных частях света серверах, находящихся во взаимосвязанном обновлении баз данных. Именно личностная цифровая копия моего клиента и ведёт все текущие дела. Она же и отдаст приказ на вывод из крио комы своего так сказать естественно - биологического хозяина, как только посчитает это необходимым.

– Вот, видите, – наконец торжествующе выпалил ван Аллен. – Никакого мошенства! То есть мошенничества!

На него никто не обратил внимание. Председатель устало воззрился на адвоката ответчика.

– И зачем вся эта путаница? Суд не усматривает никакого смысла в действиях вашего клиента. Напрашивается вывод, что иск по признанию его недееспособным имеет под собой почву.

– Отнюдь, Высокий суд, всё достаточно логично. Напоминаю с чего мы сегодня начали слушания: с установления факта влияния на всех нас так называемого предела Хейфлика. Который способен прикончить наши надежды на долгую жизнь, как только клетки нашего организма воспроизведут себя раз пятьдесят и то в лучшем случае. Вспомните ваши собственные эмоции: при своей обыденной простоте, это для вас прозвучало трагично. Действительно, вроде бы у каждого из нас есть наш организм, как что-то постоянное, привычное, как уютный дом, в котором привык спасаться от ветра и ливней, всегда рассчитывая на тепло и защиту. И вдруг обнаруживается, что дом, то есть организм обветшал и ты не только беззащитен, но и раздавлен происшедшим. Пытаешься выбраться из-под обломков рухнувших надежд, туда, где воздух, там, где звуки жизни, а тебя не пускает завал, и ты начинаешь биться в страхе: что дальше? Ремонтировать? Как можно отремонтировать то, что уже рушиться? Проще было содержать всё в должном порядке раньше. Для любого здания есть экспертное обследование, ремонтные бригады. Им достаточно вовремя взяться и здание вновь будет как новенькое. А что имеется аналогичного для человеческого организма? Только традиционные методы лечения, которые бессильны при старении. Это как устанавливать подпорки под ветшающее здание, просто оттягивая момент обрушения.

Поэтому мой клиент рассудил здраво: зачем ждать старения своего организма? Не проще ли зафиксировать его в здоровом состоянии, путём введения в крио кому, до того момента, когда Femtotechology PLC создаст своего рода систему постоянного внутреннего мониторинга и восстановления человеческого организма изнутри, разместив в нём фемтороботов. После чего клиент может, уже не опасаясь для себя никаких пределов Хейфлика, продолжить полноценную жизнь. Вероятно даже неограниченное время.

– То есть вы пытаетесь нас убедить, что в случае с вашим клиентом всё нужно оставить как есть, предоставив событиям развиваться самостоятельно и не вмешиваться? – спросил председатель.

– Именно так. С этой целью я выдвигаю встречный иск о признании на этот период в судебном порядке идентичность и правомочность личностной цифровой копии моего клиента его психо - биологической личности.

– Белый кролик! – неожиданно для всех в наступившей тишине выдохнула Каролина Линдеман.

– Что-о-о? – изумились одновременно члены суда, повернувшись в её сторону.

– То есть, я от имени своих клиентов настаиваю на проведении ряда всеобъемлющих независимых экспертиз, с целью достоверного установления факта возможной идентичности цифровой копии и личности ответчика, - торопливо выпалила Каролина.

– Ну вот и отлично, на этом сегодня всё, – подытожил председатель. – Следующее заседание назначается через месяц. За это время сторона ответчика представит в секретариат встречный иск и будет рассмотрена возможность принять его или отклонить. Помимо этого, обе стороны участвующие в процессе обязаны подготовить для рассмотрения и утверждения судом своих требования к порядку проведения заявленных экспертиз. Заседание объявляется закрытым.

Последняя фраза ввела электронного секретаря в "сон". Члены суда встали и вышли из-за кафедры. Председатель, распростившись с заседателями, прошествовал к выходу во внутренние помещения. Заседатели задержались, глядя на то, как адвокаты, весело переговариваясь, двинулись вместе из зала суда.

– А твой племянник оказался смышлёным парнишкой. Как он всё повернул. Глядишь, ещё как минимум год их адвокатские услуги по данному делу будут востребованы, – добродушно произнёс правый судебный заседатель.

– Внучка твоя тоже сообразительность проявляет. Как она сразу же сориентировалась по необходимости экспертиз. Умненькая девочка. Да и красавица, – ответил коллеге левый судебный заседатель.

– Это так, – согласился с ним правый, – немного только выдержки не хватает. Вот к чему она о каком-то кролике упомянула?

– Может это сейчас какой-то молодёжный сленг. Ничего, обвыкнется, станет сдержанней, – успокоил его левый заседатель. – Тут ведь иной аспект интересен: процесс может стать прецедентом. Процедуры создания цифровых копий личности и дальнейшего их поддержания не из дешёвых, то есть по карману только людям состоятельным, как например этот господин Вельде. А каждого из таких господ либо наследники имущества сзади подпирают, либо претенденты на политическое или управленческое кресло, которые, может быть, желали продление своей жизни, но уж никак не жизней тех на чьё место или имущество они метят. Так что, вне зависимости от конечного итога процесса, он вызовет общественный интерес и поможет нашим будущим молодожёнам сделать имена.

– А ведь верно, – согласился правый судебный заседатель. – Это может быть их шансом стать младшими партнёрами в своих конторах.

– Или, что лучше, открыть свою семейную, – поддержал коллегу левый судебный заседатель.

Так неторопливо переговариваясь, они зашагали вслед давно ушедшему председателю суда. Когда и как из зала исчез Густаф ван Аллен осталось непонятным. Вроде до последнего момента стоял за свидетельской кафедрой и вот его уже нет. И так, ранее практически пустой, зал судебных заседаний окончательно обезлюдел. Судебный пристав кинул последний взгляд на прямоугольный корпус электронного секретаря, вздохнул о чём-то и тоже двинулся к выходу.