Теория игр
В тот день, когда меня уволили с работы, была пятница, тринадцатое. Я думаю, это вышло случайно. Начальник отдела специально дату увольнения не выбирал, склонность к саркастическим шуткам за ним раньше тоже не замечалась. Он попросил меня зайти к нему в кабинет с утра, не сам, а через секретаршу. Я сразу почувствовал недоброе.
— Ну, как у вас дела? — спросил он, глядя через огромный, гладко отполированный стол. Я говорю, нормально.
— А как продвигается ваш проект?
— Продвигается.
— Да... А по моему он стоит.
Шеф было смолк, но ненадолго.
— Вот что, ээ... не будем терять время. В последние полгода вы, надо прямо сказать, вообще ничего не делаете. Сидите целые дни, глядя в потолок. Но у нас тут, сами понимаете, бизнес, а не благотворительная организация.
— Да, — говорю. — Вы совершенно правы.
Он вздохнул.
— В общем, мы посоветовались и решили, что дольше вас задерживать не можем. Получите расчет, затем можете быть свободны.
И начал перебирать лежавшие на столе бумажки, забыв про меня окончательно и бесповоротно.
Я вышел, стараясь его не тревожить. Собрал немногие вещи, что у меня были, и не заходя в лифт, спустился по лестнице. Издалека помахал Леночке, но подходить не стал. Потом все сама узнает. В последние месяцы мы почти не встречались. По дороге домой купил две банки пива и копченую селедку, а больше мне ничего не хотелось. Пришел, выпил и лег спать. А когда проснулся, наступило новое утро.
Проснувшись, я с трудом пытался вспомнить какой сегодня день, и где я нахожусь. Ах да, сегодня же суббота. Вчера была пятница тринадцатое, и кажется, меня с работы уволили.
Месяца через три-четыре ко мне заглянул Борька. Позвонил как-то среди дня, я сейчас не занят, можно зайду? Приходи. Дверь не заперта, входи без стука. Полчаса спустя он приперся.
— Генка, привет! Ну как ты тут?
— Нормально. Вот, телевизор смотрю.
Он уселся рядом на диван, и мы стали смотреть вместе.
— Что показывают?
Я говорю, про жизнь в океане.
— Интересно?
— Да. Там, знаешь, совсем другая жизнь.
Мы посмотрели на медуз, как они размножаются. Потом он спросил:
— А сам-то? Чего не заходишь? Мы там тебя иногда вспоминаем. Леночка привет передавала.
— Спасибо. И ей тоже.
Мы опять уставились в телевизор.
— Генка, ты работу нашел? — спросил наконец Борька. — А то, если что, я, может, смогу помочь.
— Нет, не надо. У меня работа есть.
— Тогда отлично. А что за фирма, если не секрет?
— Не секрет. Только я лучше о ней умолчу.
— Почему?
— Трудно объяснить. Ты все равно не поверишь.
Мы опять уставились в телек. Теперь стали показывать каких-то рыб. Борька взял пульт и без спросу выключил звук.
— Знаешь, я ведь не просто так спрашиваю. Мне самому в той конторе надоело. Ты бы хоть рассказал...
Пришлось мне отвечать:
— Борь, я ничего не могу. Они берут не всех.
Но мне стало неловко. Мы же друзья, должны помогать друг другу. Можно и рассказать. И еще я почувствовал, это не просто так. Если сейчас расскажу, будут какие-то последствия. Хорошие ли, плохие, я не знал, но интуиция подсказывала, что ничего уж очень плохого со мной не случится.
— Борька, — сказал я. — Я для заказчиков задачки решаю.
— Какие задачки?
— Математические.
— Ну ты даешь! Как это ты так устроился?
— У меня всегда были способности, с детства. Правда, раньше так сильно не проявлялись.
— Ты никогда не говорил.
Он, конечно, удивился.
— Да я говорил, ты забыл. Помню в школе, вызывают, бывало, к доске, сложить два числа, ну там 357 и 256, и я сразу пишу ответ, не считая. Учительница думала, что я куда-то подглядываю. Затем меня начали гонять на школьные олимпиады, я сначала ходил, а потом стал нарочно делать ошибки, пока от меня не отстали. Я и в шахматы играть не любил, хотя мог.
Борька задумался.
— Странно. Обычно люди гордятся своими талантами.
— Да нет, нечем гордиться. Какое-то извращение в мозгу.
Он встал, прошелся к окну, потом в задумчивости вернулся.
— Платят хоть хорошо?
— Я сначала вообще бесплатно работал. Просто увлекся. Никогда этого не любил, но тут задачки оказались очень интересные. А недавно они сказали, что берут меня на полное обеспечение, только чтобы я продолжал их решать. Работаю теперь на дому, никуда не хожу.
— Здорово. А давно ты с ними?
— Да уже год.
Борька начал считать.
— То есть, когда ты у нас работал, ты уже...
— Да. Шеф думал, что я там сплю сидя, а на самом деле я мысленно пребывал далеко-далеко. Хочешь чаю, может?
— Нет, не надо. Слушай, а что за задачки?
— Из теории игр. Они чисто абстрактные, я объяснить не могу.
Мы еще посидели, потом я все-таки кофе сварил. Борька выпил, поблагодарил и собрался уходить.
— Все же, — сказал он, — не понимаю. Я про твою работу. И как они на тебя вышли? Или это ты их нашел?
— Нет, они сами. Говорят, у меня особенные математические способности. Только я думаю, это не способности, а скорее интуиция. Приучился сначала угадывать, а потом решать. Мне самому странно, как это получается. Математика, конечно, тоже нужна.
Он уже было встал на выход, но немного задержался.
— М-да... А все же, что это за задачки?
И тут настал решающий момент. Я бы мог ничего не сказать. Он уйдет, потом обдумает наш разговор, и больше я, наверно, его не увижу. Все же мы были хорошие друзья, хоть теперь встречаемся нечасто. Я сказал так:
— Борь, я могу рассказать, кто они такие. Только ты не поверишь и подумаешь, что я свихнулся.
Он уселся назад в кресло, и меня чуть не силой усадил, а сам загорелся.
— Ну давай, рассказывай. Я никому не разболтаю, ты меня знаешь.
— Ладно, — говорю, — Как хочешь. Смотри. Эти заказчики, они... инопланетяне.
— Чего?
— Я говорил, что не поверишь. Но слушай. Я сначала тоже не знал. Люди как люди, двое их. А потом стал нечто замечать. Я часто входную дверь не запираю, забываю просто, да тут никто никогда и не лезет, и они заходили ко мне без звонка, как ты сегодня. Но иногда я все же запирал дверь. А они все равно появлялись без звонка. И уходили так же. И еще всякие странности. В дождь являются сухими, хотя без зонтов. Ну, короче, я их расколол. Но главное, я понял суть их задачек.
Борька слушал меня внимательно. Я ожидал какой угодно реакции, а все получилось довольно спокойно.
— Когда я их раскрыл, они не отпирались, но совсем перестали притворяться людьми, и теперь появляются и исчезают не через дверь, а как захотят. Могут сейчас быть в соседней комнате и нас слушать. Хочешь проверить?
Но Борька проверять не пошел.
— А как они выглядят?
— Лет по тридцать. Встретишь, внимания не обратишь. Один часто в каком-то оранжевом свитере, другой в джинсовом костюме. Они никогда ничего не едят, не пьют. Телефонов с собой не носят. Короче, инопланетяне.
Я замолчал, и Борька тоже. Он застыл в долгой задумчивости.
— А откуда они? И как сюда прилетели, на чем?
— Не знаю. Как прилетели, я не выяснял. Но говорят, что прибыли специально ради меня. А больше их здесь ничто не интересует.
— Да ну...
— Так они сказали. Врать не буду. Мол я какой-то уникальный, они меня долго искали по всей Вселенной. Им эти задачи настолько важны, что они сказали, когда я умру, они меня воскресят, в награду, представляешь? Только бы я продолжал.
— Сколько лет тебя знаю, — сказал Борька, — даже не подозревал.
— Я и сам не думал. Отклонения у меня, конечно, есть, это точно. И не только с математикой.
— А что еще? Генка, я ж тебя знаю. Нет у тебя никаких отклонений.
— Ну как сказать... В последнее время, признаюсь, со мной что-то странное происходит. Я пока сам не понял. Может все от моих занятий. Вот я, например, перестал чувствовать боль.
— Как это? Ты раньше не говорил.
— Раньше и не было, недавно проявилось. Не так чтобы совсем, а как будто через вату. Я раз на плите руку обжег, чувствую, горит, а мне не больно. Потом горелым запахло, а я все руку не убираю. Но тут они меня оттащили от плиты и очень просили, чтобы я так не делал. Все потому, говорят, что у меня в мозгах что-то вкривь пошло. Вот смотри.
Я задрал рукав и показал огромный заживающий шрам.
Кажется, только теперь он поверил мне окончательно. И испугался.
Я спустил рукав и закрыл рану.
— Зря я тебе все рассказал. Но иначе ты бы обиделся.
Он отвечает:
— Нет, не зря. А что за задачи у них?
— Очень необычные. Я сначала не понимал. Но понемногу до меня стало доходить. Это столь удивительно, что я не мог поверить. Наконец спросил прямо у них, и они подтвердили. Вот представь, встречаются в Космосе две сверх-высокоразвитые цивилизации. Как ты думаешь, что с ними произойдет?
— Не знаю. А что?
— Вот и они не знают. Может все кончится благополучно. А может одна из них агрессивна. Тогда другая, чтобы выжить, должна нанести превентивный удар. Это обычно повышает шансы, хотя не всегда. Вторая тоже ничего не знает, но по той же причине должна сама ударить первой. Быть может обе они воевать не хотят, но война между ними практически неизбежна. И скорее всего обе понесут чудовищные потери.
Борька слушал.
— Чтобы избежать такого сценария, — продолжал я, — надо смоделировать возможное развитие событий. Этот раздел математики называется Теория Игр. Он бесконечно разнообразен. Сколько цивилизаций, столько и сюжетов. Проблема в том, что информации всегда недостаточно, ведь каждый старается никаких сведений про себя не выдавать. Отсюда парадокс, молчание Космоса. Цивилизаций во Вселенной, по подсчетам, миллионы, а где их радиосигналы? Ничего не слышно. А секрет прост. Все молчат, потому что боятся.
Я чуть передохнул, и продолжал.
— Но что можно сделать? Можно заглянуть в прошлое. Эти войны ведутся не только в пространстве, но и во времени, развитые цивилизации это умеют. Можно подсмотреть интересующую их цивилизацию в колыбели, когда она еще беззащитна. И пользуясь данными, предсказать ее развитие. Кажется просто, да? Но это настолько сложно, что нормальной математикой вообще не решается. Времени всей Вселенной не хватит на одну такую задачу. Тут нужны какие-то еще методы. И мне моя интуиция помогает.
Борька присвистнул.
— Да, хочешь верь, хочешь нет. Теперь представь, какие там вращаются деньги! Я бы мог стать галактическим мультимиллиардером, но мне столько не нужно. Иногда ситуацию удается разрулить, и войну избегают. Иногда ее избежать нельзя, и тут нужно выбрать верную тактику борьбы. Бывает, что космической цивилизации следует подготовиться к самоубийству. Это тоже очень дорогостоящая информация, она позволит избежать долгой мучительной войны. Там логика, в космосе, очень нам непривычна. Ну вот, теперь веришь?
— Теперь верю. Слушай, а на что все эти цивилизации похожи?
— Не знаю. Я ни одну не видел. Мне дают только набор параметров и соотношения между ними. А дальше в действие вступает логика и чутье. И вот я выбираю с какого конца подойти, решаю, и выдаю им кучу выходных данных, а что они значат, мне самому не всегда ясно. Иногда я догадываюсь, иногда нет. Но сам процесс очень увлекает, я его как бы чувствую, и заказчики мои довольны.
— Все понятно, — сказал Боря. — Последний вопрос. Они тебе нашу Землю просчитать не предлагали?
— Нет. Землю не предлагали.
— Почему?
— Не знаю. Может еще рано.
— Ну а если предложат? Ты что будешь делать?
— Предложат, рассчитаю. Задачка интересная.
— Но послушай. Что если окажется, что в будущем мы можем представлять для кого-то опасность? И заказчик проекта, пользуясь твоими рекомендациями, решит нас уничтожить. Для собственной безопасности. Пока мы в колыбели.
— Борька, — говорю, — зря ты волнуешься. Это еще не скоро.
— Не скоро?
Он встал, пошел опять к окну, и там резко обернулся.
— Что ты тогда будешь делать?
— Боря. Пойми. В этом мире бесчисленное множество разумных структур. Наша цивилизация ничем не лучше других. Если скажут, я ее рассчитаю, и выдам то, что получится.
— Понятно. И в награду они обещают тебе вторую жизнь.
— Да не в этом дело. И потом это еще не проверено.
— Хочешь проверить?
Правой рукой он залез в карман и вытащил увесистый пистолет.
— Борька!
Я не смог скрыть изумления.
— Генка, прости. Мы с тобой друзья, знаю. Но к сожалению, ты представляешь опасность для нашей планеты. Здесь тоже есть секретные организации, заинтересованные в ее сохранности. Поэтому мне ничего иного не остается. И я рад, если тебе не будет больно.
— Мне-то не будет. Но ты о себе подумай!
Это было последнее, что я успел сказать.
Что с ним дальше случилось?
Мне сказали, что Борьку пришлось, в общем, ликвидировать. И это был вовсе не мой друг, а кто-то замаскированный под него, чтобы я за Борю не волновался. Мои друзья все живы-здоровы, только я теперь в другом городе. Раньше я жил в городе М., а теперь город начинается на Н, и к тому же мы переместились во времени назад, но недалеко. Как я понял, куда-то в 1970 год. Телевизор был черно-белый. Все это совершенно не важно, меня будут охранять как прежде, даже еще лучше. Голоса у них были слишком похожи на человеческие и очень правильные, как у дикторов.
— Никогда не открывай входную дверь и не выходи на балкон.
— Хорошо, — говорю. — А что, меня опять могут убить?
Нет, говорят, убить меня не могут. Я так понял, вообще никогда. Как они это делают? Они как-то создают копию моего биополя, и если я умру, просто перезапустят ее снова, но для этого им нужен свежий человеческий труп в хорошем состоянии, чтобы умер быстро и без физических повреждений. Не после автомобильной аварии. Утопленники хорошо подходят. В общем, намучались они со мной, а время не ждет, накопилась работа, и им пришлось ради меня утопить небольшой кораблик. Прежде я был светловолосый, выглядел, смею сказать, неплохо. Леночке нравился. А теперь вижу в зеркале какого-то сорокапятилетнего мужика с густыми черными волосами и трудно выбриваемой щетиной. Кем он был на корабле? Но я не спрашивал. Тут же они дали мне очень сложную расстановку, как шахматную задачу, бывают такие, с первого взгляда кажется, что ее никак нельзя решить, а потом оказывается, можно, только надо сделать очень неожиданный ход. В моих задачах все усложняется еще и вероятностными расчетами. Обычно я не очень думаю, полагаюсь на чутье, а тут пришлось. Я когда начинаю считать, увлекаюсь, и ничего вокруг не вижу. Вот и теперь, я хотел сдать эту позицию, как безнадежную, и вдруг нашлось решение, не победа, но оно давало хорошую вероятность на ничью. А дальше случилось так, что мне очень повезло, и в конце противник должен был уйти с тяжелыми потерями. Мои инопланетяне были довольны. Обычно они никаких чувств не выказывают, а тут я догадался, потому что они долго расспрашивали, какую еду сегодня я бы хотел. Я попросил, как обычно, бутерброды и минеральную воду. Но они неожиданно начали объяснять, что мне нельзя питаться одними бутербродами, это повредит моему здоровью, которое для них сверхважно, а не хочу ли я лучше суп харчо и шашлык с салатом из местного ресторана, и я согласился на суп и шашлык. Не успел я поставить на стол еду, раздался дверной звонок. Я и не думал открывать, но они были рядом и сказали, чтобы на этот раз я открыл. Там стояла какая-то молодая девушка.
— Вы Селедкин?
— Не знаю.
— Квартира 35? Мне сказали к Селедкину.
Я посмотрел номер на двери, там было 35.
— Ах, ну да, — догадался я. — Заходите.
Это они мне премию выписали, хоть я и не просил. Значит, очень обрадовались.
Тут она увидала на столе еду.
— Ой, это у вас откуда?
Я сказал, что из ресторана Витязь.
— Из Витязя? Вам прямо сюда доставили? А я как ни зайду, то у них шашлыков нет, то рыбы. Кто это вам все приносит?
— Инопланетяне.
В общем, мы поужинали вдвоем. Потом она разделась, и мы ушли в спальню. В новом теле я сначала чувствовал себя неловко, но затем приноровился. Вообще я заметил, мне моя работа стала интереснее, чем даже секс. Ужин тоже по большей части съела она, а я немножко.
Прощаясь в дверях, мы договорились, что она через день опять зайдет.
— Меня Вера зовут. А вас как, можно узнать?
— Селедкин.
— Ну Селедкин, так Селедкин. А у вас телефона нет вам позвонить?
— Нет. Ты звони в дверь, а если не открою, значит занят, тогда приходи на следующий день в то же время, поняла?
Она посмотрела задумчиво, и кажется решила, что я какой-то секретный босс мафии.
Я спросил у инопланетян, как меня теперь зовут. Они ответили, что сами не знают. Тот корабль, что они потопили, ловил в море селедку, ну они и дали мне такое название.
В другой раз ресторанной еды у меня не нашлось, и Вера была разочарована. Она не могла понять, кто я такой.
— А чем вы занимаетесь?
Но мне строго наказали не объяснять.
— Я, — говорю, — шахматист. В шахматы играю.
— Вы гроссмейстер?
— Да, точно. Гроссмейстер Селедкин.
Она задумалась.
— Я такого не слыхала. Я только Фишера знаю. Вы его обыграете?
— Да, запросто.
На третью встречу она призналась мне в любви. Оказалось, она в меня влюбилась сразу, но не решалась сказать, а теперь хочет куда-нибудь вместе сходить, ну может в ресторан Витязь. Я сказал, подумаю. Это так неожиданно. А еще она хочет познакомить меня со своей мамой.
— Вот этого не надо. Это может быть опасно и для тебя, и для твоей мамы.
Тут она притихла. Наверно я все же босс мафии.
В конце мы договорились встретиться опять у меня через два дня, но следующая встреча не состоялась. Когда я открыл, в дверь вломились два спортивных молодых человека, и сходу вынули ножи. Один из них прижал меня к стене, прямо возле вешалки.
— Ну чего, гроссмейстер, доигрался? — Он выругался матом.
— Погоди, — говорю, — ты сперва подумай.
— Нех тут думать! — И он ударил меня ножом в живот. — Это тебе за нее!
Больно мне не было. Странное ощущение. Я хотел ему сказать, чтобы он уходил, если хочет жить, но не смог выговорить слов. Рот мой наполнился кровью. Он наклонился, чтобы посмотреть, жив я еще, или нет, и тут я закашлялся и плюнул в него кровью. Он озверел, ударил меня еще раз со всей силы, и сознание мое потухло.
В третий раз я явился в какой-то стране, наверно в шестнадцатом веке. Я точно никогда не узнал, не понимая там ни слова. Жил я в монастыре в горах, в одиночной келье, и объяснялся знаками. Еду мне приносил слуга, молча ставил посуду на пол, потом так же молча забирал. Вокруг пасли овец, ездили на ослах и на мулах, иногда на лошадях по дороге, которую я видел издали через узкое окошко. Полупустынная местность гляделась довольно уныло. Но я долго не засматривался, я был занят решением своих проблем. Инопланетяне разъяснили положение так, ты здесь образец святости, глубоко почитаемый, и ты дал обет молчания. Никогда не говори вслух, только подавай знаки. Еда в монастыре строго вегетарианская, но если хочешь, мы тайком изжарим тебе барашка. Вообще, что пожелаешь, скажи, и мы сделаем. Я отвечал, что меня все устраивает, но попросил, чтобы в келье не было мышей, которые шмыгают по ночам и отвлекают меня от занятий. Но этого даже инопланетяне не смогли. Помогло на неделю, а потом мыши снова появились.
Монастырь был чисто мужской, с дамами, сказали мне, здесь очень плохо. Поэтому они, к сожалению, не могут доставить сюда Веру, ее сразу сожгут на костре. Но если я соглашусь, они приведут ко мне монашка. Тут проблем не будет. От монашка я отказался, сказал, что мне всего хватает, и больше ничего не требуется.
Я прожил там всего полтора месяца. Поползли слухи, что я по ночам разговариваю с демонами на никому не известном языке. Ко мне вошли, связали, посадили на телегу и повезли в город. В дороге меня сильно трясло, к счастью недолго. Городок был натурально средневековый, очень живописный, если бы не грязь. Увидев на одном домике вывеску Burritos, я подумал, что я, наверно, в Испании. Но угоститься мне не предложили, а вместо того вывезли на площадь, где уже собралась толпа, и был разложен костер.
Перед смертью ко мне приставал священник, очень хотевший, чтобы я покаялся. Но я не мог, ни понимая ни единого слова. Он протягивал крест и чуть не до слез переживал за мою бессмертную душу, которая скоро попадет в Ад. В чем-то он казался прав. Мне это наконец надоело, и я сказал по-русски:
— Давай уж завязывай, сколько можно тянуть.
Он в страхе отскочил и начал креститься. После этого дело пошло быстрее. В толпе лузгали семечки, юноши шутили с девушками, смеялись. Другие стояли молча и угрюмо. Многие молились. Вообще зрелище неприятное. Но долго мне смотреть не пришлось, подо мной зажгли, наконец, дрова, пошел густой дым, и больше я их не видел.
На этот раз я жил совсем один, в пустыне. Я был отшельник, и одет в рубище, наверно так, я предполагаю, называлась эта вонючая одежда. Тут я впервые чуть повздорил со своими инопланетянами. Какой смысл, спрашивал я, в бесконечной жизни, если все время приходится умирать, а потом снова воскресать, каждый раз все в более худших условиях? Я показал на стены и пол пещеры, в которую меня поселили, с пауками и экскрементами летучих мышей. На рванину, в которую одет. Они заверили меня, что все приберут, и куда-то исчезли на три дня.
Я не волновался. У меня оставался запас воды и консервы. Только делать мне стало нечего. Работа кончилась, я сидел целыми днями у выхода из пещеры, рассматривая панораму. Там ничего не менялось, ни людей, ни зверей, даже птиц не было видно, и за все время не прошел ни один караван. В каком я теперь веке, и где нахожусь, я уже совсем не имел представления. От пещеры не удалялся, потому что жара была убийственная, а ночью холодно. Зато звездное небо являло совершенно фантастическую картину. Таких крупных звезд, и в таком количестве, в городе не увидишь. Ярко светила Луна, и поэтому я понимал, что я все еще нахожусь на Земле.
Единственным моим развлечением было смотреть по ночам на звезды и гадать, откуда эти инопланетяне явились. Сведений у меня не было никаких. Тогда от скуки я попробовал включить интуицию и разыскать их мысленно, как я часто делал в своей теории. Но сколько ни старался, вглядываясь в звезды, ничто в моей душе не откликалось. Либо они были слишком далеко, либо на другом полушарии. Зато что-то подсказало мне, что скоро мое одиночество кончится, за мной придут.
Проснувшись наутро, я увидел вдали черную точку, которой вчера в том месте не было. Я был совершенно уверен, потому что изучил окрестный пейзаж, как фотографию. Там, обычно, ничего не двигалось. Расстояние до той точки, я прикинул, наверно километра два. Впрочем, без ориентиров в однообразном море песка легко ошибиться. Точка приближалась, незаметно увеличиваясь в размерах. Теперь я не сомневался, что это человек. Но какой же человек станет в одиночку под палящим солнцем гулять по пустыне? Тут было нечто очень странное. Я уже четко различал человеческую фигуру. Он не был похож на бедуина, или кто еще мог здесь жить, а одет в нормальный городской костюм, в темных очках, в белой панаме от солнца, и двигался прямо ко мне. Когда он подошел совсем близко, я его узнал. Это был Борька.
— Генка, привет! Ну как ты тут?
Он сильно вспотел и задыхался. Ну еще бы, по такой жаре. Капли пота стекали у него по щекам.
— Борька, — сказал я. — Уходи отсюда скорее. Они же тебя убьют.
— Не убьют.
Я дал ему отдышаться. Усадил в тени своей пещеры на камень.
— А Леночка как?
— Все в порядке. Привет передавала.
— Ну а ты, ты что тут делаешь?
— Зашел тебя навестить. Мы же друзья, должны заботиться, помогать друг другу.
— Верно. Поэтому выслушай меня. Сейчас они вроде в отлучке. Беги отсюда, и чем быстрее, тем лучше, а не то вернутся.
— Да не бойся ты так. На этот раз все на мази. Тебя продают на другую планету, очень далеко отсюда.
— Как?
— Да так. Эти твои наниматели — просто космическая мелочь, шантрапа. Они на тебе хорошо заработали, но есть в Большом Космосе силы куда более серьезные. Как они просекли, какая опасность им угрожает, чуть было тебя не прикончили вместе с твоими агентами, но тут тебе повезло, они вдруг передумали. Решили, что лучше им тебя купить и использовать самим. Те двое были вне себя от радости. А сначала они страшно перепугались. Ну, короче, тебя продали. Все проблемы решили, ты будешь существовать в другом теле. Не беспокойся, все идет отлично.
— В каком теле?
— Ну не в этом, конечно. Посмотри на себя, это скоро умрет. А, да, у тебя ведь и зеркала нет.
— А в каком теле я буду жить?
Борька задумался.
— Я точно не знаю, но вроде слышал, в океане. Значит под водой.
— Как рыба? Типа селедки?
— Ну... не знаю. Да ты не бойся, о тебе позаботятся. Работать сможешь по-прежнему, а на кого похож — какая разница?
Я задумался.
— А на Землю я больше не вернусь?
— Скорее всего нет. Да зачем тебе? Ты всех нас переживешь.
Все это было очень неожиданно, и мне потребовалось время, чтобы привыкнуть к мысли. Я спросил:
— А ты сам как?
— Да что... Вот отправлю тебя, и вернусь в наше КБ, до пенсии досиживать. Зато тебе как повезло. Мы тебя будем вспоминать всем отделом.
— Постой. А как я туда полечу, на космическом корабле?
— Да нет, зачем. Есть способ попроще.
Он достал из кармана пистолет и навел его на меня.
— Даю тебе пять секунд. Подумай, попрощайся с этой жизнью, ты здесь больше ничего не увидишь. Ну что, готов?
— Да, — говорю, — почти. Леночке привет передай.
— Обязательно. Больше ничего не забыл?
Я спросил:
— Слушай, а нельзя мне полететь туда как-то иначе? А то, признаюсь, мне эта процедура начинает надоедать.
Я показал на пистолет.
— Нет, иначе нельзя. Да что ты беспокоишься, теперь все так путешествуют. Эти твои друзья, что тебя продали, тоже перемещаются таким же способом. Я недавно узнал. На космических кораблях никто не летает. Вообще бессмертие в Космосе очень развито, только мы здесь, на Земле, с этим подзадержались. Ты у нас первый. Я тебе завидую.
— Ну, не знаю... — Я засомневался. — Ладно, давай, я готов.
Он тщательно навел пистолет.
— Борька, постой!
— Что еще?
— Только один вопрос.
— Давай, спрашивай.
— Скажи, я точно никогда не умру?
— Насколько я знаю, нет.
О моем пребывании в теле селедки долго рассказывать не буду. Это было неприятно. Там совершенно другая жизнь, ни на что не похоже. Плавали мы стаей, боялись акул, и других хищников, коих было неисчислимо много, и которые могли явиться с любой стороны, в любой форме прямо из океанской тьмы. Единственное, что утешало — опять же моя работа. Я стал настоящим трудоголиком. Общался я с неким существом по имени Кракс, он давал мне инструкции, но только телепатическим способом. Я его ни разу не видел.
С моими собратьями по роду общения не получалось. Они далеко не так глупы, как принято думать, но к сожалению их головы все время занимают только две мысли, что бы пожрать, и как бы не съели их самих. И то и другое может случиться в любой момент, поэтому они всегда наготове. Абстрактные идеи их не интересуют совершенно. Я вспомнил Борьку, Леночку, и впервые подумал, как жаль, что их здесь нет. Хоть бы поболтали. Но просить Кракса, чтобы он и их тоже превратил в рыб и доставил сюда ради компании, мне совесть не позволила.
В одном, как я понял, Борька ошибся. Иногда, в тихую ночь мы подплывали близко к поверхности воды, и тогда, высунув голову, я узнавал в небе нашу знакомую Луну. Значит, это была не какая-то другая планета, а все та же Земля. Я начал подумывать, не отбиться ли мне от стада? Что если проплыть вверх по рекам, и там прибиться к берегу, хоть на людей посмотреть. Вдруг Борька меня узнает? Увидит, как одна рыба внимательно на него смотрит, и догадается, что это я. Может и Леночка там рядом тоже будет прогуливаться. Я размечтался. Вот они сядут вместе на бережку и станут, как в прежние времена, рассказывать, что нового, а я буду кивать плавником, что я их понимаю. Конечно, это было совершенно невозможно. Я даже не знал, в каком нахожусь океане, под водой все так перемешано. Интуиция там не помогала, а расспрашивать соседей по стаду бесполезно, они не знали никакой географии.
Долго ли я там проплавал, сказать не могу. Под водой и ощущение времени иное. Кажется, подступал сезон метания икры, и все стадо заволновалось. Я тоже был бы не прочь, но в этот ответственный период нас всех самым безжалостным способом выловили сетью. Помню, как я задыхался на палубе, ловя ртом воздух, а в это время чья-то грубая рука, схватив меня за хвост, с размаху швырнула в вонючий контейнер, где трепыхались в агонии мои собратья, но по дороге я успел разглядеть рожу этого двурукого бандита с густыми черными волосами, и она показалась мне смутно знакомой. Тут на связь вышел Кракс.
— Геннадий, как вы себя чувствуете?
Он обращался ко мне всегда строго официально.
— Плохо! Помогите!
— К сожалению, — отвечал он откуда-то из дали своего офиса, — сейчас не можем. Но мы решили вас зациклить.
— Что? — задыхался я. — Не понял, повторите!
— Единственное, — продолжал Кракс, — что я могу для вас сейчас сделать, это приглушить вам неприятные ощущения. Вы не будете чувствовать боли. Нам важно сохранить ваше биополе. Когда вас съедят, биополе переместится в новый организм, и вы начнете жизнь сначала. Пока все, отключаюсь.
Дальнейшее мое существование происходило в полусне. Меня доставили на рыбзавод, там нас всех посолили и безжалостно прокоптили в огромной духовке, отчего все померли, только я продолжал мыслить, и следовательно существовать. Потом я валялся в грязных ящиках, сознание мое путалось, меня не раз перегружали, и наконец купил какой-то хмурый тип и съел с двумя банками пива, после чего проспал день и всю ночь, переваривая мое биополе.
Наутро я проснулся, с трудом пытаясь вспомнить какой сегодня день, и где я нахожусь. Ах да, сегодня же суббота. Вчера была пятница тринадцатое, и кажется, меня с работы уволили.